– А это, – Юда подняла голову. Он увидел ее зияющие глазницы, а она – себя своими же глазами, – пусть останется нашим секретом. Другим говорить будешь, что я – твоя единственная. Что спас ты меня от верной смерти, и что защищать будешь, пока наше счастье не закончится последним вздохом.
Она прижалась своими губами к его губам. Иван не дрогнул. Стойко переносил он ее ядовитые поцелуи и холодные прикосновения цепких пальцев. Тело его жаждало отдаться ведьме, но дух его было не сломить.
4
Избушка остановилась, накренившись. Пока она сгибала куриные лапки Юду скинуло на пол, и Иван не помог ей подняться.
– Что такое, избушка? – спросил царевич.
Вместо ответа она раскрыла перед ним дверцу. Иван сошел на землю, пригляделся, и под вспышками молний разглядел огромный силуэт.
– Лихо поганое… – сказал он, потянулся к мечу, но чутье остановило его. Он услышал рыдания, подошел ближе к великану, а потом позвал: – Эй, Лихо! Что ты здесь делаешь?
– Та-а-а-я! – проревело оно, указав куда-то крупным мясистым пальцем.
Иван проследил за ним и увидел бескрайние снега, серое дневное небо, слепящее глаза резким переходом от тьмы, и замок, стоящий в середине.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Иван.
– Тая та-а-а-м, – пробасил великан, стирая с глаз крупные слезы.
– Так отчего же не идешь туда, раз так хочешь?
Лихо опустило палец. Иван не сразу понял, что оно указывает на снег.
– Неужто снега боишься?
Великан кивнул. Царевич озадаченно хмыкнул.
– Значит, так, Лихо. Я помогу тебе дойти до замка, если ты не причинишь вреда тем людям, что живут в нем. Ты мне обещаешь?
Лихо оживилось, захлопало ладонью по земле, отчего избушка и Иван невольно стали подпрыгивать.
– Обе-ща-а-а-ю, – пробасило оно.
– Тогда не бойся и иди за избушкой. Снег тебя не убьет, ты же такой здоровый! – говорил Иван, и удивлялся тому, как с ним общается Лихо.
В миг его мифы о том, что Лихо – чистое зло – разбились, а вместо них выстроились новые, любопытные, жаждущие узнать, на что еще способен этот добродушный великан.
Он обернулся и увидел в дверном проеме Юду. Его спина покрылась холодным потом. Он чувствовал в ней зло, но не мог поднять на нее руку из-за приворота. Привязанность к ведьме выражалась в муках совести и сердца, что разрушительно сказывалось на живом мертвеце.
Когда Иван царевич прошел мимо Юды в избушку, его нос отвалился, пролетел до деревянных половиц, и, откинутый носком сапога, улетел в дальний угол избы.