Все может быть, а сейчас… Зачем я смотрю на эту мерзость?
Что я хочу сделать?
Возникло знакомое чувство, будто разум уже принял решение, но я не поспеваю за ходом его работы. Я жду, когда идея окончательно созреет во что-то обозримое.
Может, я думаю о мести?
Слепая месть, не сулящая никакой пользы моему предприятию. Месть ради мести, унижающая и мое достоинство тоже?
Как отвратительно. Все равно, что заявить: «На большее я не способна».
Нет, мне нужна не месть, а продуктивное решение проблемы.
Я хочу победить, сохранив достоинство. На тех же условиях готова проиграть.
Когда взглянула на ручку на столе, я вдруг поняла, какую цель преследую. Мое восприятие, наконец, настигло идею.
Эти снимки не помогут мне достичь цели. Они — только средство давления, унижающие мои гордость и самолюбие.
Я собрала карточки и вложила их обратно в конверт, но на обратной стороне одной из них большим размашистым почерком написала мудрость Ганди:
«Око за око, и мир ослепнет».
Я не стану мстить Алану Лонгеру за его стремление защитить свои интересы. Нефть он считает своим делом, а я вторглась на его территорию. Желание отделаться от меня вполне объяснимо. Не во взаимной антипатии дело, не в мести решение, это схватка за зону влияния. Каждый из нас стремится защитить свою выгоду.
Фотокарточки — несомненный способ давления, но я не хочу победить или проиграть вот так… Если мы будем сражаться, это произойдет красиво, так, что даже поражение будет достойно уважения в моих глазах и в глазах тех, кто будет внимательно следить за этой схваткой.
Отправить конверт Лонгеру не было для меня простым решением. Для этого потребовалась сила воли.
Я не хочу встречаться с Лонгером лично и не могу отправить конверт с таким содержанием обычным способом. Репортеры повсюду, они заглядывают не только в окна, но и в мой почтовый ящик. Они подкупают всякого, кто меня окружает.
Человеком, которому я еще могу доверять, несомненно, остается Генри Фриц. На втором этаже ресторана «Мистраль» за отдаленным от общего зала столике я вижу, как приближается невысокая фигура Генри. Я сразу обратила внимание на выглаженную одежду, начищенные туфли и аккуратно причесанные волосы.
— Господи, Генри, ты отлично выглядишь, — похвалила я, тепло приветствуя друга улыбкой.
— Когда в твоей жизни появляется женщина, это неизбежно, — улыбнулся Фриц и сел за столик. — Анна Лоуренс. Сколько уже… почти год прошел?
— Да, где-то так, Генри, — смотрю на мужчину и сама собой на лице растянулась улыбка. — Как ее зовут?
— Кларис, — ответил Фриц. — Я с таким энтузиазмом слежу за твоей судьбой, что Кларис, кажется, начинает ревновать.