— Патрик, какое дело у тебя назначено на три часа? — потребовал он и медленно расправился с еще одной пуговицей. — Перенеси встречу и дождись мисс Лоуренс в кабинете, — последнее прозвучало как приказ.
Выполнив один решительный шаг, мужчина набросился на меня. Впился мне в губы и сделал это жадно, властно и откровенно пошло. Он с силой вжал меня в край рабочего стола, задрал юбку и стянул белье.
По венам растеклось пламя жарче лавы, а Джон вдруг схватил меня за подбородок и заставил смотреть ему в глаза. На лице мужчины сразу расползлась довольная ухмылка.
— Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — шепчет он.
Хэнтон вернулся к моим губам в глубоком и сильном поцелуе. Умопомрачительное удовольствие!
Я скучала по этим плечам и широкой твердой груди. Скучала по аромату дорогого одеколона и табака. Как кошка, вдыхаю восхитительные запахи, лишаясь собственного рассудка.
Джон Хэнтон не был нежен. Он был достаточно груб со мной, как если бы это было актом его мести мне за все, через что я заставила его пройти. И если это так, видит Бог, я рада такой мести!
Хэнтон накинул на плечи рубашку, а я разгладила на себе платье и теперь поправляю чулок. Мы сидим на полу, облокотившись о рабочий стол Джона.
В дверь постучались. Вошла Дэйзи. Девушка нисколько не смутилась увиденной сцены, сохранив невозмутимое выражение лица. Осторожно поставила поднос с кофе на пол между мной и Хэнтоном.
— Спасибо, Дэйзи, — в обычной деловой форме благодарит Джон.
Девушка уходит.
Пока я поправляю второй чулок, мужчина внимательно следит за мной. Вернув мне на плечо соскользнувшую лямку черного бюстгальтера, вдруг бросил:
— Выходи за меня.
Мне больше не интересен чулок. Я медленно перевела свой взгляд на мужчину.
— Что скажешь? — добавил он.
Отпуская мне свою жизнь, Анна дала только одно напутствие — быть счастливой. Что значит для меня быть счастливой?
Быть хозяйкой собственной компании?
Быть знаменитой?
Быть богатой?
Быть свободной?
Быть счастливой — значит заслужить любовь Джона Хэнтона. Но его любовь без должного уважения будет короткой — с этого все началось. Заслужить уважение такого мужчины как Хэнтон — значит быть равной ему.
— Ладно, — уверенно говорю я.
— Ладно? — коротко ухмыляется.
— Ладно, — так же уверенно повторила я и поднесла кофе к губам.
— Гнаться за тобой — долгое и кропотливое занятие, дорогая, — мужчина говорит спокойно, но в голосе угадывается претензия. — Неужели нельзя было обойтись без демонстрации своенравности?
— Своенравности, дорогой? — моя бровь многозначительно изогнулась вверх. — Если бы ты хоть сколько-нибудь считался со мной, ничего бы не было. Но ты убежден, что всегда знаешь лучше.