Говорил только священник: он прочитал недолгое обязательное вступление к обряду свадебной церемонии, говорил о земле и о небесах, об ангелах, что спустились с неба, чтобы засвидетельствовать рождение новой семьи.
Когда пришло время клятв, вопреки традиции, первой заговорила я:
— Джон Хэнтон, я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Я никогда не говорила тебе этих слов, пронесла свою любовь через года, и вот наконец о том, что чувствую, говорю вслух. Я люблю тебя! Доверяю тебе свою жизнь и обещаю сделать все возможное, чтобы твоя жизнь со мной была нескучной. Согласна ли я быть твоей женой? Джон, я безумно хочу быть твоей женой!
Лицо Хэнтона обрело непривычную мягкость. Гроуз за его спиной широко улыбается.
Хмурый регистратор странно переглянулся со священником. Нарушение правил его озадачило. Это хорошо. Проявленные эмоции на его скучном лице делают его менее похожим на служителя похоронного бюро.
— Нескучной? — задумчиво повторил Джон. — Знаешь, дорогая, у этих слов тревожный контекст.
— Мистер Хэнтон, ваша клятва, — дружелюбно напомнил священник, чтобы прекратить разговоры и спасти то немногое, что осталось от правил.
— Ты знаешь, какой я, — жизнь со мной обещает быть нелегкой. Я знаю, какая ты, — убежден, жизнь с тобой и вправду будет нескучной. Почему бы нам не пройти ее вместе и не посмотреть, что из этого выйдет?
На лице хмурого регистратора возникло больше эмоций. А вот на лице священника их стало меньше.
Мы обменялись кольцами и поставили свои подписи в журнале строгого регистратора. С этого дня и с этой самой минуты я больше не Лоуренс, мое имя отныне и навсегда — Анна Хэнтон!
— Я люблю тебя, — тихонько сказал мне Джон.
Я знаю, чего стоило такому человеку, как Джон, сказать эти слова, и я с благодарностью смотрю на него за то, что он нашел причины и силы проговорить их вслух.
43 дня спустя
Джон и я становимся силой, с которой придется считаться. Алан Лонгер это хорошо, должно быть, понял, когда правительственный иск к «Лоуренс нефть» был им проигран.
Справедливости ради, план Лонгера был хорош и он имел все шансы на успех, если бы не группа крупных бизнесменов, чьи интересы были так опрометчиво затронуты. Я получила от титанов промышленности невероятную поддержку, обеспечивающую в совокупности фактически неограниченные возможности. Каждый чиновник в зале суда был по отдельности куплен тем или иным бизнесменом, с которым имеет сколько-нибудь личное знакомство и совместные дела. Ведь никакому дельцу не нужен столь вопиющий прецедент, когда правительство узаконивает откровенный грабеж корпораций.