Колеблясь, я делаю пару шагов назад. Ну ладно, скорее шатаясь. Но я стою на твердой земле, и это уже кое-что. Я могу вздохнуть с облегчением. Я оглядываюсь и смотрю на Кэйла, глаза которого до сих пор продолжают бурлить в практически черном водовороте, его треугольные уши обострены в состоянии боевой готовности, а зубы обнажены в рыке. Хвост у него бешено стегается.
Он до сих пор в бешенстве.
Надо его как-то успокоить, и тогда я смогу расслабиться. Я поднимаю руку и снова медленно подхожу к нему.
— Теперь можешь расслабиться, великан. Здесь никого нет. Клянусь.
Его черный взгляд сосредотачивается на мне, а его хвост начинает стегаться чуть менее резко, чем раньше. Огромная морда опускается к моей протянутой руке, словно ища моего прикосновения.
— Я прикоснусь к тебе, — говорю я успокаивающим голосом. — Но мне хотелось бы, чтобы эта чернота исчезла из твоих глаз. Ты можешь это сделать?
Он бодает мордой мою ладонь резкими толкающими движениями.
Встревожившись, я отступаю назад.
— Давай потише, хорошо?
Глаза снова сосредотачиваются на мне, и тогда, пока я смотрю, они переключают цвет, изменив его к янтарно-золотому. Всего лишь секунда, но я знаю, что он здесь.
— Отлично, — успокаиваю я его. — Просто прекрасно. Ты ведь не хочешь мне навредить, верно? Клаудия твоя подруга. Ты малость сорвался с катушек просто потому, что те, другие, напали на нас с оружием, — ну ладно, пытались меня пристрелить. — Посчитав, что они собираются причинить мне зло, ты впал в режим защиты, и это здорово. Но теперь-то мы в безопасности, и ты можешь расслабиться, честно, — я знаю, что он не понимает мои слова, но звук моего голоса, по-видимому, помогает. Его глаза все еще продолжают переключаться с золотого цвета на черное и обратно, но теперь они скорее золотого цвета, чем черного. — С нами все в порядке. Клаудия уже в безопасности. Кэйл в безопасности.
Я продолжаю говорить негромко с успокаивающей интонацией, подчеркнуто повторяя наши имена, стараясь остепенить его. Сработает ли это, я не имею ни малейшего понятия, тем не менее, его глаза медленно становятся полностью золотыми, и на этот раз, когда он толкает мордой мою ладонь в поисках моего прикосновения, его движения спокойны.
Внутреннее ужасное напряжение отпускает меня. Я поглаживаю его чешуйчатый нос, продолжая бормотать ласковые слова утешения. Он не тянется ко мне, чтобы снова схватить меня своими когтями. Неплохо. Это уже прогресс. Его хвост замедляет стегания, и когда, наклонившись вниз, он начинает тереться носом о мою шею, я понимаю, что он уже очухался и пришел в себя.