Опять наступила ночь. Для меня это было самое страшное время суток.
Утром мы не сразу завалились спать. Почему? Перед тем, как упасть без сил на нашу переносную лежанку – странно, но мы теперь легко помещались на ней вдвоём – я привычно окинул взглядом безоблачный прозрачный горизонт и вдруг замер. Невысоко над землёй, далеко-далеко, практически над горизонтом, можно было различить тёмную точку. Мне показалось, что она двигается. Чёрт! Точно!
– Зеркало давай! – заорал я.
– Чего? – не поняла сильно заторможенная Виола.
От нетерпения я сучил ногами и буквально трясся. Такая разительная перемена в моём поведении сильно её озадачила.
– Зеркало! Зеркало! Зеркало! – мои руки едва не задевали её нос. – Твоё зеркальце из косметички.
– Не надо так орать. У меня голова сейчас взорвётся. Нет его.
– Как «нет»? – опешил я. – Как, нет?!
– Так, нет. Я его выбросила.
– Почему? – рычал я, практически прыгая вокруг своей непрактичной попутчицы. – Ты дура?
– Хватит орать! – усилила в ответ свой голос девушка. – Какая муха тебя укусила?
– Где ты его выбросила? – я готов был сломя голову бежать за ним. – Когда?
– Тогда и выбросила, когда подносила к твоим губам.
– Но почему? – логика её действий не укладывалась в моей голове.
– По кочану. Посмотрелась в него и поняла, что оно мне здесь в этой сраной пустыне больше не понадобится. Вот и выбросила.
– У-у-у! Господи! – я свалился на колени, со стороны это, наверное, выглядело слишком театрально, и воздел руки к небу: – Зачем? Зачем, господи, ты создал это безмозглое существо.
И я взревел. Мой рёв напоминал одновременно и рык льва, и хрюканье свиньи. А на выдохе – стенания шакала.
Виола слишком спокойно, как мне казалось, что меня бесило ещё больше, смотрела на меня и при этом качалась всем телом. Видимо сил на эмоции у девушки совсем не осталось. Она тихо спросила:
– И зачем тебе, красавчик, моё зеркальце? Выглядишь ты хреново. Это я тебе и без зеркала скажу. Совсем хреново…
И она рухнула на лежанку. Вертолёт в небе уже исчез. Э-х-х! Выбросила зеркало. Дура! А ведь внимание вертолётчика можно было привлечь отблеском солнца. Не зря в аварийный запас лётчиков входит специальный прибор – гелиограф. Отражённый с помощью его солнечный зайчик виден самолётам, пролетающим в сорока км от места аварии. Я махнул рукой: что тут поделаешь – судьба. Успокоившись, вздохнул, поправил её тело на лежанке и устроился рядом.
Я проснулся, вернее, очнулся, в жутком состоянии: тошнило, кружилась голова, болело всё, что может болеть. Воды, воды, где взять воды? Без воды никак. Никак не выкарабкаться. Что же делать? Надо идти. Не может быть, чтобы в пути нам не встретились люди, машины или какой-нибудь источник воды. Не может быть! Попалась же нам скважина! Пролетел же над горизонтом вертолёт! Значит жизнь вокруг нас существует. Просто нам не везёт. Мы двигаемся. Но, очевидно, двигаемся по необитаемому коридору! Может, надо резко свернуть и двигаться перпендикулярно выбранному мной направлению? Может быть. Но не факт, что это правильный выбор. Возможно, что эта проклятая дорога, овраг или скважина всего в полукилометре от нас. А мы лежим и сдыхаем от усталости, голода и обезвоживания. Сил совсем не осталось. Организм впал в полную прострацию и отказывался исполнять команды мозга. Надо полежать ещё чуть-чуть – тогда полегчает. Нет. Чёрт возьми! Не полегчает! Будет ещё хуже! Солнце уже высоко, а мы продолжаем валяться. Сколько человек может прожить без еды? Ой, думаю, что по этому поводу сейчас совсем не стоит волноваться. Без еды мы сможем ещё как минимум неделю скитаться. А вот без воды… Судя по состоянию моего организма, бог выделил нам на решение водной проблемы всего один день. Вопрос только когда этот день закончится: сразу после полудня или ближе к вечеру? Как тяжко, как тяжко, но надо подниматься. Вставай, Фёдор, вставай! Ты мужик, ты должен это сделать. Надо спасаться, надо двигаться.