Бентвумен потребовалось много времени, чтобы сказать все это с множеством пауз. Теперь она молчала, тяжело дыша.
«Но хоган был сломан», - сказал Чи. «Дымовое отверстие было закрыто. Северная стена была взломана. Все в ней исчезло».
"Все пропало?" - спросила Бентвумен. "Ничего не осталось?"
«Ничего, кроме мусора, - сказал Чи.
"Вы смотрели?" - спросила Бентвумен.
«Это был чинди-хоган», - сказал Чи. «Я не заходил внутрь».
Бентвумен вздохнула. Она закашлялась. Она глубоко вздохнула. Она посмотрела слепыми глазами на Чи, как будто могла его видеть. "Так выглядела только белакани?"
«Да», - сказал Чи. «Белый полицейский». Он знал, что предлагала Бентвумен.
Она долго сидела, снова закрыла глаза. Чи заметил, как менялся свет за окном. Небо становится красным с закатом. Сгущающаяся тьма. Маргарет Сози будет идти сквозь эту тьму. Он вспомнил номер телефона в календаре миссис Дэй. Ему срочно захотелось встретиться с Маргарет. Он сразу спросит ее, что написано на этой открытке. Он больше не будет рисковать.
«Если Эши Бегей жив», - сказала Бентвумен, - «однажды я это услышу. Кто-то из семьи узнает, и это слово придет ко мне. Если он мертв, это не имеет значения. Но это важно, потому что этот ребенок верит. он жив, и она всегда будет его искать ». Бентвумен снова остановилась, затаив дыхание, снова повернувшись лицом к Чи. «Ей следует искать другие вещи. Не мертвого человека».
«Да», - сказал Чи. «Бабушка, ты права».
"Вы думаете, что Эши Бегей жив?"
«Я не знаю», - сказал Чи. "Может быть нет."
«Если бы кто-то убил его, это был бы кто-нибудь из людей? Или это был бы белакани?»
«Белый человек», - сказал Чи. «Я думаю, это был бы белый человек».
«Потом белый человек похоронил Альберта Гормана. А белый человек сломал хоган?»
«Да», - сказал Чи. «Если Эши Бегей мертв, должно быть, именно это и произошло».
«Я не думаю, что белакани знает, как это делать правильно», - сказал Бентуман.
«Нет», - сказал Чи. Он думал о немытых волосах Альберта Гормана.
«Кто-то должен узнать наверняка», - сказала Бентвумен. «Они должны сделать это, чтобы эта девочка знала, что ее дедушка мертв. Чтобы ребенок, наконец, смог отдохнуть».
«Да», - сказал Чи. И кто еще мог бы это сделать, кроме Джима Чи. И сделать это означало войти в
призрак Хогана, пролезть через черную дыру в северной стене. Это означало шагнуть в темноту.
Бентвумен смотрела на него лицом, ожидая его ответа. Чи сглотнул. «Бабушка, - сказал он, - я пойду и сделаю то, что могу».
Чи медленно ехал через темнеющий пейзаж под сияющим медным небом. Он был в некотором роде знатоком закатов, собирателем воспоминаний о ярких облаках и сияющих западных горизонтах, которые плато Колорадо производит в удивительном разнообразии, меняющем время года. Но Чи никогда не видел такого заката - с косым вечерним светом, проникающим сквозь атмосферу океанской влажности и химических паров. Он придавал золотистый оттенок предметам, которые должны были быть серыми, коричневыми или даже синими; и заставил прохладный вечер казаться теплее, чем был, и заставил Джима Чи каким-то образом почувствовать, что он находится в чужой стране, и что птичий крик, который он слышал откуда-то справа, был вызван вовсе не птицей, а чем-то неизвестно, и что, взойдя на вершину холма, он будет смотреть не на рекламные щиты, рекламирующие вход в Jacaranda Estates, а на Бог знает что.