В сентябре тысяча девятьсот шестьдесят второго года я родила сына, Теодора Хэнтона, названного так в честь своего дедушки. Розовощекий и очень требовательный карапуз на долгие месяцы заполнил собой все мое время. Утро. День. Ночь. Абсолютно все мое время… Так что забота о «Лоуренс нефть» всецело досталась Джону.
Но ведь это на время! Ребенок растет и вместе с тем жизнь хоть сколько-нибудь однажды возвращается в привычное русло. Я себя к этому готовила. Но когда Теодору исполнилось полтора года, мое предложение привлечь нянь и вернуться к работе, неожиданно было принято Джоном в штыки. Этот мужчина был непреклонен в своей убежденности в том, что ребенка не должны воспитывать чужие люди… Этот спор затянулся на два дня и ни к чему не привел.
Компромисс не получился и я решила прицепиться к словам Джона…
Ребенком не должны заниматься чужие люди?
Что ж, ладно!
Пошла в гостиную, сняла телефонную трубку и сделала то, что Джону точно не понравится. Я набрала номер супругов Лоуренсов и предложила Джине переехать на время в особняк, чтобы та присмотрела за внуком. Поскольку Лоуренсы не особенно часто бывали в нашем доме не только из-за Джона, но и из-за того, что Джину не особенно любила видеть я, та с радостью приняла это предложение.
На вопрос «когда?», я решительно ответила «сегодня!».
Даже на другой стороне провода я чувствовала ее замешательство. Полсекунды спустя получила желаемый ответ и, едва положив трубку, сразу распорядилась о гостевой комнате. Собрала чемодан.
Поскольку состоятельные Лоуренсы теперь жили в Данфорде, на Северо-западную, шесть, они прибыли через три часа, примерно.
Джина Лоуренс мельком улыбнувшись мне, сразу потянулась за Теодором. Я без колебаний передала его ей. А Бенджамин, явно догадываясь о реальном положении дел, спросил настороженно:
— Почему у меня такое чувство, что твой муж не знает об этом?
— Он не знает.
— Я так и думал… Хм. Надолго?
— На несколько дней. Улажу некоторые дела и вернусь в Данфорд.
Я подошла к Джине, поцеловав своего сероглазого сына у нее на руках. Шепнула:
— Я скоро вернусь, малыш. Несколько дней… — улыбнулась Джине. — Бабушка не даст тебе скучать.
— Ни о чем не волнуйся дорогая, мы отлично проведем время, — с любовью прижала к груди Теодора.
Даже если она и понимала, как к их присутствию в доме отнесется Джон, то явно не хотела думать об этом слишком долго. Ее сознание всецело охвачено маленьким Теодором, с перспективой счастья заботиться о нем целые дни.
Кто бы мог подумать, что навсегда запечатленная в моей памяти безжалостно-холодная к дочери Джина Лоуренс, способна настолько сильно любить и даже обожать своего внука.