— Вы устроили мне настоящий допрос. В своем предположении я была уверена… Почти.
— Вас будто огорчает, что я не тот, за кого вы меня приняли.
— Нет, это не так, — мой взгляд быстро метнулся к мужчине. — Может, вы занимаетесь не тем?
— Никогда об этом не думал. А чем занимаетесь вы?
— Судя по всему, домохозяйка, — тоскливо сказала я. — Давайте не будем об этом. Мне вот интересно, как вы забрели в эти переулки? Вы так сокращаете путь?
— Скорее наоборот.
— Зачем?
— После работы теплыми вечерами люблю пройтись. Это хорошие улицы, никакой суеты и покой. Так было, пока не появились вы.
Мы шли вдоль узких улочек, где навстречу изредка шел случайный прохожий. Когда подошли к стилстанции, удивилась, как может быть многолюдно вечером трудового дня: мужчины в деловых костюмах возвращаются в пригород, к женам и детям. Женщин среди них почти нет.
— Вы еще планируете вернуться в Данфорд?
— Да, — твердо говорю я. — И я бы не отказалась от компании друга, если таковой у меня все же есть.
— А вы в этом еще сомневаетесь? — на лице мужчины появилась улыбка.
— А вдруг вы из вежливости проводили глупышку до стилпоезда в надежде, что она больше никогда не вернется.
— В таком случае я бы не спросил ее о планах вернуться в Данфорд.
— Ваша взяла.
Гудок. Оглушительный. Раздражающий. Напоминает, что отправление поезда вот-вот состоится.
— Когда вы планируете вернуться? — спрашивает Джон.
— Не знаю.
— Вы сможете приехать, скажем, дня через три?
— Могу даже завтра, — вырвалось у меня.
— Боюсь, у меня дела, — улыбнулся Джон.
— Тогда в пятницу.
— Мы можем встретиться в том же кафе. В обед.
— Хорошо, — сказала я и ступила на лесенку-подножку поезда. Мужчина смотрит мне вслед.
Поезд мчится в обратный путь, в Гринпарк, а я бесцельно смотрю в окно в размышлениях о мире, в котором оказалась. Здесь все не так, как в прошлой жизни: другие поезда, другие дома, улицы и даже люди; у людей другой способ мышления, иные ценности, совсем не привычный для меня способ жизни. Здесь даже воздух другой.
Люди говорят на чужом мне языке! Я понимаю его, говорю на нем, но он мне не родной. Я знаю это, потому что помню прежнюю речь — русскую речь, я помню ее звучание. Она осталась в памяти как очень далекое воспоминание, как песня, слов которой мне уже не разобрать. Это очень странное состояние, когда чувствуешь некий конфликт в собственной голове. Когда одни знания давят под собой другие.
Я вернулась в Гринпарк, на Солнечную улицу, дом 68. Переоделась, умылась, сготовила быстрый ужин и с бокалом красного вина отправилась на второй этаж копаться в вещах женщины, чье место заняла в этой жизни.