Длинные когти крашенной блондинки цокают по столу по направлению к моей руке, расположившейся на мышке. Поворачиваю голову и пробегаюсь по ее лицу глазами. Симпатичная, яркая девчонка, можно было бы, конечно, разок другой пройтись по ней, но чего-то не хватает. Вроде все при ней: и буфера, и ноги от ушей, а реакции ноль. От чего это зависит? Хрен знает. Крис расценивает мой оценивающий взгляд, вероятно, по-своему. Плотоядно облизнувшись, кивает на экран.
– Ставь медляк.
Да, ага, разбежался. Я не собираюсь жертвовать личным пространством Апельсинки ради одного ничего не стоящего танца с тобой.
– Сегодня без медляков, – сорян за обломчик, Крис. Отрываюсь от ее лица и натыкаюсь на синие глаза из центра зала. Воооот! Ну вот же! Член в штанах моментально дергается от той гаммы эмоций, направленных в мою сторону. Да меня сейчас кремируют тут, и это меня заводит!
– Почему без медляков? – надоедливым комаром жужжит девчонка, и мне хочется ее прихлопнуть. Хотя не стоит отрицать факт того, что именно ее присутствие здесь заставило Апельсинку вспомнить о моем существовании, так что пусть посидит еще, раз этот метод действует.
– Потому что я так решил.
Кристина хмыкает, но уходить не собирается. Придвигается ближе, утыкаясь глазами в монитор. От ее волос веет свежестью, но внутри ничего не дергается от этого запаха. Отодвигаюсь подальше.
– Разрешаю тебе включить любую песню, какую хочешь, – да-да, я что-то раздобрился, но пусть лучше повтыкает в комп, чем будет прилипать ко мне, а я пока поборюсь с достойным противником взглядами.
Только борьба откладывается на неопределенный срок. Али в зале не оказывается. Я обыскал глазами каждого, но она как сквозь землю провалилась. Обиделась что ли? Спустя минут десять моя девочка вернулась. Начала подходить по очереди к каждому из своего отряда и, по всей видимости, о чем-то спрашивать, потому что гаврики отрицательно крутят головами. Даже со своего места я заметил, что ее колотит. Бледная, как зомби. Черт, да на ней лица нет совсем. Подлетает к Юре, тот разводит руками. Снова исчезает и возвращается через какое-то время еще более взвинченная. Да что мать вашу происходит?
Подрываюсь и иду к ней. Похер, что злится и не хочет меня видеть.
– Что случилось? – беру ее за локоть и ору на ухо, перекрикивая музыку.
– Ничего, -вырывается и собирается отойти, но черта с два ты от меня уйдешь. Беру ее за руку, и по ходу движения к выходу замечаю, что она даже не вырывается. А это уже странно.
На улице значительно тише, и я могу, наконец, узнать, что за беготню она устроила.