Севрайя же была шаманкой Голгари, эльфийкой из девкаренов – ей бы и быть сейчас Маткой, если б ее не обошли вниманием в пользу Изони. Горячей поклонницей Враски назвать ее было трудно, но общая неприязнь к Изони Тысячеглазой породила между царицей и шаманкой нечто вроде перемирия.
Зунич же, наоборот, был сыном предшественника Враски на посту главы гильдии, девкаренского патриарха, неупокоенного лича Джарада вод Саво, коего Враске первым же делом, в самом начале переворота, сделавшего ее царицей Голгари, пришлось, обратив в камень, отправить на вечный покой. То, что сын Джарада не встал рядом с отцом в Зале Изваяний, вполне могло бы сойти за небольшое чудо, ведь Враска, по обыкновению, непременно избавилась бы и от него. Однако в то время Зунич пребывал в глубинах Подземного Города, охотясь на левиафана. Внизу он провел добрую пару месяцев, а потому о смерти (второй, точности ради, смерти) отца и возвышении Враски узнал лишь спустя долгое время после того, как то и другое свершилось. Решив не бередить затянувшихся ран, Враска отказалась требовать немедленной казни Зунича, вместо чего приказала Аздомасу взять его под особый присмотр. Что ж, ни предательских дел, ни даже крамольных слов краул за главным охотником не заметил – превыше того, что Зунич неизменно, всем напоказ, самоустранялся от тостов, поднимаемых за царицу в посещаемой многими Голгари пивной. Потому-то Враска и решила оставить Зунича в живых (до поры).
Не сводя взгляда с девочки, Враска подняла руку в знак того, что ей нужен покой, и ровно, негромко заговорила:
– Что случилось, Севрайя? Чем может служить тебе твоя царица?
Севрайя, уловив намек, понизила голос, однако ее тревоги и нетерпения это почти не скрывало:
– Дело довольно скверное, ваше величество. Изони покусилась на Мызову жизнь – то есть на жизнь Мызила Зунича. Вот он. Матка пытается укрепить власть среди девкаренов.
– Да, обвинение серьезное, – подтвердила Враска, прекрасно понимая, что и Китеринга все слышит. Слышит… и замерла без движения.
– Не только серьезное, но и вполне достоверное, царица, – сказала Севрайя. – Изони Тысячеглазая послала по душу Мыза ядовитых пауков – из опасений, что девкарены предпочтут встать на сторону единственного сына Джарада вод Саво, а не на ее.
Потрепав Китерингу по плечу, Враска поднялась на ноги и взглянула в глаза Зунича.
– Здесь, при моем дворе, со мною и теми, кто мне верен, твоя жизнь в безопасности.
– Да как же! – пренебрежительно хмыкнул Зунич. – Или мне неизвестно, что это ты убила отца?
– Твой отец умер задолго до того, как я обратила его в камень.