– Толку от тебя, Верада, что от огненного джинна в прачечной…
– Да, учитель.
– Абедо, прикрой этого никчемного неуча! – крикнул Баррес. – Расширь щит, усиль знание!
– Слушаюсь, аббат.
– Ну блеск! И ты правда вот этим вот занимался целыми днями, прежде чем попасть на Равнику? Да, впечатляет! Теперь понятно, отчего тебе так не терпелось вернуться. Знаешь, похоже, у меня уже полно песка в таких местах, что… то есть раньше я и не думала, что он даже туда пробираться может, вот так-то.
«Крыса?!»
Видеть ее Тейо не мог – должно быть, она стояла прямо позади.
– Что ты здесь делаешь? – прошипел он под вой бури. – Я же сказал: жди там, в молельне!
– Знаю, знаю. Но мне захотелось посмотреть, как выглядит вот эта вот алмазная буря. Название такое… блестящее. Ты же знаешь, я все блестящее ух как люблю! А оказалось, тут вообще смотреть не на что, кроме разве что маленьких взрывов да негромких таких «пиу! пиу!» всякий раз, как алмаз в щит попадет. Забавная штука! Алмазы так под ногами и валяются, куда ни ступи. Надо думать, здесь они ни гроша не стоят. Но я уж карман-то набила. Целый карман, правда. Есть у нас такая барыга, скупщица краденого из Орзовов, Й’даш ее звать. Сейчас-то она уже мертва, но, спорю на что угодно, я могла бы продать ее духу солидную горсточку этих камушков – только б ухитриться как-то заставить ее меня заметить. Но если это получится, пускай-ка она лучше думает, будто все они краденые. Иначе решит, что эти камни и сливы гнилой не стоят…
– Крыса, Крыса! Ты подвергаешься жуткой опасности!
– О нет, все со мной будет в порядке. Я же за твоими щитами держусь.
«За моими щитами? Да мои щиты и сливы гнилой не стоят! Ей нужно встать за братом Армандо, или даже за Артуро. Вот только они ее не видят и не слышат. И не подозревают о ней. И не смогут держать ее под защитой, и даже не узнают, случись с ней что».
Значит, придется самому. Придется ему, Тейо, позаботиться об ее защите, пусть даже буря уже лупит в его жалкие построения алмазами с гнилую сливу величиной.
«Ну так поправь же их! Поправь – ради нее!»
Нет, петь он не стал. Он просто подался вперед, склонился навстречу ветру, навстречу убийственному алмазному граду и тучам песка. Вся твердость в вере, все знание, какое уж имелось, разом вылетели из головы. Он помнил только об Аретии Шокта да о необходимости ее защитить. Может, маг-щитовик из него никудышный, но никудышным другом он ей не будет.
Он укрепил щиты вершиной сердца и вершиной чрева, поднажал встречь ветру вершиной разума и в то же время вновь сотворил круг света за правым ухом. Щиты увеличились. Выросли в ширину. И в высоту. И в толщине прибавили немало. Тогда он толкнул ромб вперед, придавая фигуре объема.