Сегодня первый конкурс – открытый вокал. Проходит он в небольшом концертном зале в здании местной базы NEKA ENTERTAINMENT, том самом, где проводили первое общее собрание участников. Правда, внешний вид зала с того дня изменился. Сцену для этого события «приодели». Появились драпировки и красивый, стильный стол для жюри. Хотя официально судят конкурс зрители, жюри все равно присутствует и следит за соблюдением правил. За этим же столом сидит распорядитель конкурса и его помощник. Зрительный зал тоже не пустует. То, что конкурс считается заочным, не означает, что зрителей нет совсем. В первых рядах расположились журналисты, наблюдающие за процессом, дальше вальяжно восседают специально приглашенные гости из числа заметных людей провинции, пожелавших воочию посмотреть такое событие, в средних рядах тихонько перешептываются трейни, то ли любопытствуют, то ли по заданию преподавателей анализируют выступления новичков (всегда лучше учиться на чужих, а не на своих ошибках, а тут такой богатый наглядный материал). Там же разрешено находиться и конкурсантам после собственных выступлений.
Идет работа, на сцене под прицелом камеры начинающие певцы сменяют друг друга. Вот уже поет Сан У, за ним выступление Джи Су. Песни они подобрали неплохо. Сан У продемонстрировал всю звучность своего голоса. Высокий тенор Джи Су, по звучанию больше похожий на детский дискант, звенит трелями жаворонка. Следующий – Джок. И тут Данила внезапно понимает, что зря он вчера взялся за подробный перевод песни. Именно той песни, которую должен петь сегодня. В голове каша из обрывков корейских фраз и их русских эквивалентов, таких же обрывочных. В ответ на любые слова из песни, на ум, вместо следующей строки, вспышкой выскакивают разные варианты перевода и начинают водить в мозгу хороводы и играть в чехарду, напрочь затмевая воспоминания, что же там далее по тексту. Было бы в запасе минут пятнадцать, Данила бы сел, сосредоточился и унял бы эту вакханалию, но на сцену ему нужно идти уже сейчас. Возможно, если бы он мог по-корейски внятно объяснить свое состояние, ему бы позволили пропустить несколько человек из очереди и спеть позже. А возможно и не позволили бы. Айдол должен иметь крепкую психику и выступать тогда, когда надо, а не тогда, когда он изволит морально подготовиться.
Сердце парня проваливается в пятки. Так он не лажал даже мальком на самых первых выступлениях! Как же быть?
Дома Даниле вбили в голову, что самый худший вариант поведения на сцене в подобных обстоятельствах – это молчать и ничего не делать. Сбился? Забыл слова или движения? Делай, что-нибудь другое, что помнишь, импровизируй. В крайнем случае, попроси помощи у старших товарищей, но попроси нарочито и картинно. Пусть зрители решат, что это такой сценарий, и твоя просьба – это сюжетный ход, чтобы их развеселить и прервать монотонность выступлений. Короче, делай хоть что-нибудь! Данила заполошно оглядывается, пытаясь придумать выход. Взгляд натыкается на прислоненную к заднику сцены гитару. То ли она для кого-то подготовлена, то ли осталась от чьих-то репетиций. Мгновение – и решение принято. Данила уверенным шагом идет на сцену, прихватывает гитару и встает к микрофону. Техник, который должен включить минусовку, вопросительно смотрит на председателя жюри. Тот пожимает плечами. Оператор кинокамеры невозмутим, ему все равно, что снимать. Данила пробегает пальцами по струнам и выжидающе смотрит на оператора. Тот дает отмашку, показывая, что запись пошла, и Данила знакомит публику с «денежной» песенкой, которая крутится в голове который уж день. Не со всей, конечно (куплетов он уже насочинял ого-го сколько), а с отрывком примерно той же длительности, что и выступления других конкурсантов. После чего кланяется так, как его научили корейские друзья, и покидает сцену, аккуратно поставив на место чужой инструмент.