«Вам звонили», - сказал Марки. Из офиса атташе по культуре при посольстве Чили. Он хотел встречи ".
«Позже», - сказала Кэтрин Моррис Перри. «Я позвоню ему позже». Она знала, в чем может заключаться эта проблема. Еще одна проблема с индейцами. Генерал Что-то или другое хочет вернуть артефакты. Он утверждал, что его прадед только одолжил их какому-то крупному дельцу в United Fruit. , и тот не имел права отдавать их Смитсоновскому институту, а они были национальным достоянием и должны быть возвращены. Инки, как она вспомнила. Золото, конечно. Золотые маски, инкрустированные драгоценностями, и генерал, вероятно, решил, что это были бы личные сокровища генерала, если бы он мог заполучить их.И, видя, что он не означал для нее огромного объема работы, исследования документов и международного права, над которым она должна немедленно приступить.
Но на столе стояла коробка. Оно было адресовано ей как «пресс-секретарю музея». Кэтрин Моррис Перри не любила, чтобы к ней обращались как к «пресс-секретарю». То, что к ней так обращались, вероятно, связано с заявлением, которое она дала газете «Вашингтон Пост» о музейной политике. Все это было более или менее случайностью.
Репортер обратился к ней только потому, что кто-то заболел в офисе по связям с общественностью, а кто-то еще не стоял за своим столом, и тот, кто отвечал за звонок, решил, что с ним должен разобраться юрист. Это снова обеспокоило Генри Хайхока, по крайней мере косвенно. Это касалось проблемы, которую он создавал по поводу возвращения останков скелетов аборигенов. И «Пост» позвонила и неправильно определила ее как представителя и процитировала ее, хотя им следовало процитировать совет директоров музея. В конце концов, политика в отношении скелетов была официальной политикой правления. И разумная политика.
Заказ на доставку Federal Express, прикрепленный к коробке, был правильным, за исключением ошибочного названия. Она была «временным помощником юрисконсульта по связям с общественностью», предоставленным Министерством внутренних дел. Она села и быстро пролистала оставшуюся почту. Ничего особенного. Вероятно, это было приглашение от Национальной балетной гильдии на предстоящий сбор средств. Что-то от Американского союза гражданских свобод. Записка директора музея, рассказывающая ей, почему он не мог рассмотреть жалобу персонала, как того требует закон. Еще одно письмо, касающееся страховки заимствованных вещей, которые будут открыты в следующем месяце, и три письма, которые, похоже, были получены из частных внешних источников, неизвестных.