- Я и так это знаю, - поспешно стирает она выкатившуюся слезу. - Не нужно каждый раз напоминать мне о моей ничтожности, особенно после того, как тебе вдруг для разнообразия захотелось побыть человеком.
Что-то невыносимо ноет в груди от её искренних слёз. Стонет, скулит, тянется её утешить, развеять все эти глупые выдумки о моём бессердечии.
— Вика, услышь меня, — делаю я тщетную попытку.
Тяжёлый кубок взлетает выше, она перехватывает его двумя руками.
— Мне не нужно ничего тебе напоминать, — я тоже не сдаюсь. — Не нужно ничего доказывать. Я не присылал тебе этих денег. Да, распорядился. Даже приказал. Но это моя компания. И, извини, но ты работаешь на меня. Поэтому я плачу тебе зарплату. И ты заработала эти деньги... — кубок опасно качается, другого сигнала к действию и не жду.
Перехватываю трофей одной рукой. Разворачиваю Вику другой. Прижимаю к себе спиной, хочу успокоить, сковать смирительной рубашкой, остудить.
— Отпусти, дурак! — брыкается она, как норовистая лошадь. Ругается, как сапожник, вырывается и дёргается так, что я понимаю: одной рукой её вряд ли удержу.
— Успокойся, чёрт бы тебя побрал! — встряхиваю так, что из неё чуть дух не вылетает. Но она тут же изворачивается и со всей силы впивается в мою руку зубами.
— Ах, ты, — матерюсь я, глядя, как падает дорогая моему сердцу награда на пол. Рычу от боли и стискиваю эту психическую так, что она взвизгивает и, наконец, затихает.
— Всё, я сказал! Угомонись, — зло хриплю ей в ухо. И едва снова не теряю контроль, касаясь ей обнажённой кожи под задравшейся курткой. Она дёргается и замирает от моей скользящей по животу руки.
— Алекс, нет, — выдыхает она и выгибается.
— Черт бы тебя побрал, Вика, — отшвыриваю её, пока не рвануло чердак. Пока не разодрал на ней эту жалкую одежонку и не трахнул прямо здесь, у стены, — так невыносимо всё это время елозил по мне её аппетитный зад.
— Чёрт бы тебя побрал! — сношу со стола на пол всё, что там лежит. Под ногами хрустят проклятые купюры, и меня трясёт то ли от злости, то ли от этого высоковольтного возбуждения. — Да я готов хоть каждый день тебе деньги переводить, если бы ты их брала. Слышишь? Каждый день, — врезается в стену пепельница. — Лишь бы ты закатывала мне такие представления. Только не здесь, — разлетается вдребезги хрупкая визитница. — Не здесь, Вика. В спальне.
Она смотрит на меня от стены испуганным зверьком, пока я продолжаю крушить кабинет.
— Я хочу тебя просто до безумия! Ты сводишь меня с ума! — сталкиваю я с тумбы стопку бумаг, пока иду в обратном направлении, не в силах успокоиться. — Не знаю, понимаешь ты это или нет. Понимаешь ли ты вообще, что это такое?