Дарья
Я просыпаюсь среди ночи от жуткой засухи. Пытаюсь слезть с кровати, но всё тело простреливает ноющей болью. Стиснув до скрипа зубы, сползаю на пол и понимаю, что не могу пошевелиться.
— Макс, — пытаюсь крикнуть, но из пересушенного горла вылетает только хрип. — Макс, придурок.
Каким-то чудом мне удаётся его разбудить. Он включает свет, слетает с кровати и удивлённо смотрит на меня. Не часто увидишь шипящую, драную кошку, валяющуюся на полу спальни. А то что я выгляжу не комильфо — уверенна.
— Милая, ты что делаешь на полу? Тебе плохо? Что мне сделать? — нервно ощупывает меня, разглядывая лицо, пытаясь понять, что со мной.
Мне пиздец, как плохо! Ощущение, что бегемот заглотил, пожевал и выплюнул! Болью наполнена каждая клеточка, а по горлу прошёл наждак.
— Пить, — это всё, что я могу выдавить из себя.
Он подскакивает, бежит на кухню, возвращается с бутылкой воды. Я не могу, даже поднять руку. Боль и онемение сковали конечности. Не понимаю, что со мной. Сил нет даже испугаться. Я как сморщенная тыква. Макс поддерживая голову, подносит горлышко ко рту. Делаю глоток и шиплю от резкой боли в горле. С усилием делаю второй. Максим поднимает меня с пола, а я не могу сдержать стон.
— Макс, мне больно, — шепчу сквозь зубы. — Что ты со мной сделал?
— Прости, милая. Прости. Перестарался. Увлёкся. Мудак, — его испуганный голос абсолютно не успокаивает.
Он укладывает меня на кровать, приносит масло и начинает растирать мне руки и ноги.
— Блядь! Идиот! Надо было сразу тебя растереть! Ты уснула. Я не хотел тебя будить. Прости… Прости, — матерится, втирая масло, разогревая мышцы, перемежая с короткими поцелуями.
Мне остаётся только стонать, шипеть и надеяться, что станет легче. Когда я вся залоснилась от масла, действительно стало легче. Организм известил о своих потребностях.
— Макс. Отнеси меня в ванную, пожалуйста. Я в туалет хочу, — подхватывает на руки, несёт, сажает на унитаз и замирает.
— Макс, выйди, — недовольно озвучиваю просьбу.
— Даш. Ты что, стесняешься меня? — искреннее недоумение, как будто мы говорим о чистки зубов. — Я тебя трахаю каждый день, а ты пи́сать при мне стесняешься?
Я только с укором смотрю на него и жду, когда он покинет комнату. Помотав головой, Максим выходит, бросив у двери: