Я только глубоко вздохнул и почувствовал мятный запах ее волос и тела, который мне очень понравился.
— Ада, ребенок. Иди ко мне. Ада. — Виктория вновь попробовала протянуть ее к себе, но девчонка лишь вздрогнула.
— Оставьте. — получилось грубо, но я не хотел, поэтому, как можно мягче продолжил. — Воды принесете, а то таблетки, как запивать. Я попробую положить ее на кровать.
Мама малой бросила обеспокоенный взгляд на меня, а потом на девчонку и вышла из комнаты.
— Ну вот, давай, маленькая. Поднимаемся. — удерживая ее в руках, поднялся и перехватил одной рукой под спину, второй — под коленки и понес на кровать. Сползать она не хотела с меня, чему я не сказано обрадовался, поэтому сам сел на постель и посадил к себе на колени.
Адель уже не рыдала, просто тяжело дышала и беззвучно плакала. Это когда звуков нет, а слезы текут по щекам.
— Ну же, посмотри на меня. — приподнял за подбородок и заглянул в эти зеленые омуты. Красивая. Маленькая, но очень красивая.
— Прости, — внезапно сказала дрожащим голосом и предприняла попытку отползти от меня, а точнее с меня.
— Сиди уж, чего там. Сейчас тебе принесут таблетку, ты успокоишься окончательно и тогда ляжешь в кровать, а пока сиди спокойно. — И улыбнулся ей, бля*, как полоумный придурок.
Она странно на меня посмотрела и шмыгнула носом, отчего я улыбнулся еще шире. Не хотел ее отпускать. Она теплая, легкая, как пушинка и запах приятный.
Черт, бл*, что со мной, дурак что ли совсем. Или ее истерика заразна?
— Ада, Боже, все в порядке? — в комнату забежала ее мама, а следом мой отец.
От резкого звука девчонка дернулась, а я хмуро взглянул на родаков.
— В порядке. — мелкой тут же всучили две какие-то таблетки, следом стакан с водой.
— Что это за колеса? — поинтересовался я у девчонки.
— Успокоительные, теперь сутки просплю. — ответила та, не глядя на меня.
— Но ты же сама успокоилась, зачем пить-то их?
— На самом деле это первый раз, когда она сама успокоилась, обычно только таблетки помогают. — ответила Виктория.
— Тогда, может, не надо их сейчас глотать? — начал злиться я. — к чему мозги-то засорять этими пилюлями. Потом только хуже будет.
Пока я распалялся из-за чертовых таблеток, мелкая соскочила с меня и встала напротив, тяжело дыша. С опухшим красным носом, с зареванными глазами и остатками слез на щеках. Милашка, все-таки.
— Насколько хуже? — спросила она меня. — Насколько, ЕЩЕ, может быть хуже? Я ненормальная истеричка и мне терять нечего.
— Ты нормальная, просто… просто то, что с тобой случилось нужно преодолеть, вот и все.
— И все? И все? — сорвалась она, а я вскочил с кровати, на которой до этого сидел. — Да ты понятия не имеешь, какого это, когда тебя два уро…