«Есть пульс на лучевой».
И, не найдя в себе больше сил сдерживаться, я заплакала навзрыд, стоя перед Дмитрием Николаевичем, закрыв лицо ладонями. В этот момент раскрылась дверь и на пороге кабинета показалось искаженное гневом лицо Лидии Владимировны и маячащей позади нее Исаевой, которая, скорее всего, в красках описала по дороге в кабинет, почему ее позвал к себе в класс химик.
Лидочка молча прошла внутрь класса и подошла к нам с Дмитрием Николаевичем. Я не могла остановить своих слез и уже сама не понимала, почему плачу. Кажется, что нервы просто не выдержали и треснули по швам. Сквозь пальцы я видела, как Дмитрий Николаевич протягивает Лидочке мой халат, а та, слегка развернув его в руках, рассматривает, после чего проходит за кафедру и, обратившись к химику, вежливо говорит:
— Дмитрий Николаевич, позволите мне?
— Пожалуйста, — кивнул Лебедев, а потом тихо проговорил мне на ухо, взяв за локоть: — Пошли.
Выйдя из класса в коридор, я, всхлипывая, посмотрела на Лебедева. Взгляд преподавателя смягчился. Кажется, что его руки потянулись ко мне, но позади нас раздался строгий голос:
— Марина, ты что, плачешь?
Со стороны лестницы в нашу сторону шла Марина Викторовна, подозрительно глядя на химика. Я старалась унять свою истерику, но дыхание, предательски сбившись, никак не хотело восстанавливаться. И я мозгами уже понимаю вроде, что надо бы взять себя в руки, но на деле же это оказывается практически невозможным.
— Все… в… порядке, — выговариваю я, опустив заплаканные глаза перед Мариной Викторовной.
— В чем дело, Дмитрий Николаевич?! — тон Марины Викторовны тут же посуровел.
— Конфликт с одноклассниками, — холодно ответил химик.
— Одноклассники обидели ее? — с сомнением проговорила руссичка.
— Д-да, — ответила уже я, а потом с усилием заставила себя посмотреть в лицо преподавательницы.
Она какое-то время с сомнением смотрела на нас, а потом, видимо, поверив, кивнула и уверенным тоном сказала:
— В учительской валерьянка в шкафчике над стойкой с журналами, — она сделала пару шагов вперед, но потом обернулась: — Учительская всегда открыта, — двусмысленно добавила она.
— Разумеется, — отозвался Дмитрий Николаевич и, подтолкнув меня, направился к лестнице.
Войдя в душное помещение, Дмитрий Николаевич сразу же взял пластиковый стаканчик и наполнил его водой из кулера. Затем, накапав в другой несколько капель валерьянки, с сомнением оглядел меня и добавил к содержимому еще несколько капель.
— Пей, — он протянул мне стаканчик с успокоительным. — Залпом.
Я послушно осушила его.
— Запивай, — после этого он протянул мне стакан с водой.