И отшвырнув меня от себя, она вышла из комнаты, на ходу доставая из своего кармана мой телефон.
Я бросилась за ней, но в коридоре налетела на Лешу, который обхватил меня руками, чтобы я не вырывалась. Мама спускалась по лестнице, приложив телефон к уху и, когда на другом конце ответили, она холодно проговорила, стоя в гостиной:
— Это не Марина. Это ее мама. И я, Дмитрий Николаевич, в курсе всего, что произошло между вами и моей дочерью, — мама подняла глаза на меня, а я снова попыталась вырваться из Лешиных рук.
— Отпусти, Леша, — прошептала я.
— Нет, только хуже сделаешь, — на ухо прошептал он мне и специально сжал рукой больной бок. Я тут же согнулась, перестав вырываться. Мне ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, как мама убивает последнее, чем я дорожу в этой жизни.
Слезы душили меня, сдавливая горло. Голова кружилась и, кажется, земля просто ушла у меня из-под ног. Но на самом деле, Леша просто схватил меня поперек и оттащил глубже в коридор, откуда маму совсем не было слышно. От отчаяния, у меня даже не было сил сопротивляться. Я и сама не знала, хотелось ли мне слышать, что мама скажет Лебедеву, или нет.
— Будь умнее, сестренка, если он действительно тебя любит, думаешь, что он просто так отступится от тебя? — прошептал Леша, стараясь говорить как можно тише. Эти слова на мгновение отрезвили меня. Крошечная крупица надежды, которая возможно не даст мне в будущем слететь с катушек. — Давай, кончай слезы лить.
Я, стараясь успокоиться, смотрела, как Леша взволнованно пригладил руками волосы и, почесав отросшую щетину, взглянул на меня уже более уверенно.
— Будь умнее, — повторил он. — Играй по ее правилам.
— Что? — отчаянно переспросила я.
— Просто оставь все, как есть. Ты ничего не можешь сделать. А уж мама постарается, чтобы под статью его подвести. Тебе оно надо?!
Я понимала, что он прав. И, честно говоря, где-то в глубине души давно осознавала, что рано или поздно мне придется выбирать: растоптать к чертовой бабушке все свои чувства, чтобы быть достойным примером для подражания или же эгоистично позволить что-то, что хочется мне самой. Самое обидное то, что я искренне думала, что теперь я совсем другая. Что у меня хватит смелости уцепиться за то, что мне дорого. Но, как оказалось, контроль, система опять победили.
Признать свое поражение было непросто, но, твердо убедив себя, что других вариантов быть не может, я успокоилась, какое-то время просто неподвижно сидела под дверью в собственную комнату, равнодушно глядя, как брат освобождает меня от своей хватки, а потом тихо встала и зашла к себе.