В машине я старалась запоминать все, что вижу. Засекала, через сколько минут химик делал уколы пострадавшей, всматривалась, что именно он ей колол, наблюдала и запоминала, что делает врач, чтобы появился пульс и дыхание у женщины. Я отдавала себе отчет, что сейчас им не до разговоров, а потому никаких комментариев в процессе я не получу. Но что мешает мне задать вопросы после смены?
Так, вместо привычного «до понедельника» или чего-то в этом духе, химик на прощание назвал мне название веществ, которые он вкалывал женщине через каждые пять минут, а затем «по-своему» попрощался:
— Адреналин и атропин, — он опустил на меня подозрительный взгляд, сунул руки в карманы и нахмурился. — Капюшон надень, простудишься, — и, дойдя до парковки, молча направился к своей машине.
— И вам до свидания, — задумчиво провожая его автомобиль взглядом, пробормотала я.
Итак, впереди — два дня выходных. Ровно два дня на то, чтобы придумать, как мне попасть хотя бы на короткий отрезок дневных смен, ведь у химика есть не рабочие дни, когда его не бывает в лицее, а у меня таких нет. Про ночные смены я вообще молчу. Пока не наступила весна и у мамы с папой не начались командировки, это — настоящая головная боль на ближайшее время. Не могу сказать, что мои родители — фанаты пуританского воспитания, хоть и откровенно близки к этому, но если речь шла о ночевках у моих подруг, то меня частенько отпускали. И даже на пару вечеринок, которые продлились до утра, меня тоже отпустили, потому что были уверены, что их дочь — ярчайший пример идеального воспитания и поведения. Я действительно не употребляла алкоголь, не курила, вела себя крайне осмотрительно и не лезла в центр событий.
Но, несмотря на это, если я буду отпрашиваться к друзьям на ночевку с завидной регулярностью, рано или поздно это вызовет сначала подозрения, затем — вопросы, а потом даже страшно подумать, на что могут быть способны мои родители, если захотят докопаться до истины. И опять получается, что я рискую подставить под удар всю бригаду, которая меня так тепло приняла. Можно сказать даже, душевно. Ну, кроме Дмитрия Николаевича, разумеется. Он — самая ледяная ледышка из всех людей, что мне в жизни встречались.
В конце концов, что мешает маме просто позвонить моим подружкам поздно вечером? Представляю, какой шок ее постигнет, когда она узнает, что меня с ними нет! Ведь я твердо решила ничего не рассказывать Ане и Фане о сменах. Есть простая истина на этот счет: знает один — тайна, знают двое — знают все.
Хотя, есть на свете один человек, который ни за что меня не выдаст. По крайней мере, родителям — точно. И именно к этому человеку я и решила направиться за советом.