Мы стоим, загипнотизированные лобовой атакой самолета. Нам уже не остается времени, чтобы отскочить на обочину, мы только успеваем пригнуться. Едва не побрив наши макушки, самолет без всякого пробега садится на дорогу, сразу за нашими спинами, — не садится, а буквально падает. Эх, нет тут инструктора, он бы взгрел за такую посадку!
Все-таки он нас славно пугнул, наш товарищ. Чтоб скрыть не прошедший еще испуг, я начинаю распекать неумелого летуна. Какого дьявола ты вертелся муха над дерьмом?! Что, скажешь — заклинило рули?.. Признайся честно: испугался лететь к горам. Испугался, да? Но ты же знаешь, что самолет теперь в полном нашем распоряжении, бензина оставили уйму и разрешили маршруты до гор и обратно.
Мои друзья радуются, словно слышат об этом в первый раз. Они предлагают лететь к горам немедленно, ни тот ни другой не бывал еще там. А я говорю — хватит на сегодня. Куда нам торопиться? Завтра налетаемся. Нет, сегодня — настаивают они. До захода солнца успеем обернуться? — спрашивают они. — Успеем, — отвечаю.
Я все еще не решаюсь. Я думаю о том, что у меня не было ни одного самостоятельного вылета к горам — только с инструктором. Сейчас мне предстоит самому сесть на место инструктора. Имею ли право рисковать? Разве у меня такой уж большой опыт? Может, всего на несколько часов налетал больше, чем мои товарищи. Мое молчание затягивается. Я чувствую, что вот-вот прозвучит тот же вопрос, которым я пристыдил своего друга: «Боишься, да?»
И я соглашаюсь лететь.
К самолету не надо идти далеко, он рядом, нужно только сделать шаг и наклониться. Впрочем, оказывается, у нас не один, а два самолета. Первый, на котором только что приземлился наш товарищ, — поменьше. Это красивая речная стрекоза. У нее две пары узких прозрачных, с голубым отливом, крыльев, длинное тонкое туловище — фюзеляж. Она подрагивает, расправляет свои невесомые крылышки, медленно поднимает и опускает хвост. Устала, никак не может отдышаться.
Этот самолет нам не подойдет, надо ему дать передышку — решаем мы. Да и слишком ненадежен хвост, того и гляди отвалится в воздухе. Полетим на втором решаем мы.
Я протягиваю руку к большой стрекозе, у которой жесткие, почти непрозрачные крылья, бесхвостый, крепкий, будто бронированный, фюзеляж. Эта машина не подведет, грузоподъемности у нее хватит на троих, так что зря я волновался, что кого-то из моих друзей придется оставить на земле.
Мне не удается прикоснуться к стрекозе, она легко подпрыгивает и отлетает недалеко. Что-то капризничает наша машина. Я снова шагаю к ней, наклоняюсь и осторожно двумя пальцами — большим и указательным — беру сзади за крылья. Порядок! Теперь летим, ребята!..