— Лаклан, я не хотела ребенка, — прищурившись сообщает она так, словно это моя гребаная вина, что я родился на свет. — Это была случайность, и я надеялась, что твой отец останется. И что мне потом оставалось делать? Притворяться?
— Да! — кричу я. — Притворяться! Хотя бы сделать вид, что любишь своего ребенка. Ты хоть представляешь, как ты испоганила мне детство?
— Да, — говорит она, делая глоток кофе и отводя взгляд. — Я знаю.
— И тебя это вообще волнует? — сиплю я, и у меня такое чувство, что внутри что-то надламывается.
Она поднимает на меня глаза, в них такая пустота, словно передо мной зомби.
— Мне нужны деньги.
Я ошарашенно смотрю на нее.
— Что? — удается выдавить мне.
— Я сказала, мне нужны деньги. И я знаю, у тебя их много.
Качаю головой не в силах поверить, что все повторяется.
— В прошлый раз тебе тоже нужны были деньги, — говорю я. Указываю на нее дрожащим пальцем. — Я дал тебе денег. Очень много. Дал, чтобы заставить тебя уйти. Ты хоть понимаешь, каково нам было перед свадьбой и после? Ты пообещала, что дело не в деньгах, что ты придешь на свадьбу. Ты заставила меня поверить тебе, а потом так и не появилась. Просто взяла и уехала из города. Тебе нужны были только мои деньги и ничего больше!
Она допивает кофе и изучает меня.
— Я думала, что, учитывая воспитание в детском доме, тебе присуща хоть какая-то щедрость.
— Щедрость? Куда делись те чертовы десять тысяч, которые я тебе дал?
— Жизнь дорогая штука! — кричит она мне, швыряя кофейную чашку на ковер, остатки напитка разлетаются, пачкая пол. — Я нуждаюсь, я тебя родила, и вот как ты мне отплатил?
— Пошла ты, — рявкаю я на нее, указывая на дверь. — Теперь можешь убираться.
— Лаклан!
— Надо было подумать дважды, прежде чем впускать тебя, нельзя было верить, что ты явилась в мой день рождения по бескорыстным причинам. Я должен был догадаться. Кайла знала, она знала.
— Твоя жена такая же эгоистка, как и ты. Обычная шлюха, которая использует тебя ради денег.
— Убирайся, — выплевываю я сквозь зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ударить ее и не ей выбить остальные зубы. — Убирайся, на хрен, или я вызову копов.
Какое-то мгновение она с ненавистью смотрит на меня, потом надевает пальто и направляется к двери.
Открывает ее.
Оглядывается на меня через плечо.
— Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, Лаклан, — произносит она. — Потому что если это любовь, то у меня ты ее никогда не найдешь.
А затем уходит, захлопнув за собой дверь.
Мгновение я стою там, ощущая, как ломаюсь, эта черная дыра в груди раскрывается все шире и шире, угрожая поглотить меня. Полностью, пока от меня ничего не останется.