Повернувшись, чтобы посмотреть, кого все-таки принесло сюда так не вовремя, я увидела Грейнна. Молодой мужчина стоял, придерживая дверь рукой. Он посмотрел на меня, но затем его взгляд скользнул к фигурке за роялем. В тот же момент мой партнер как будто окаменел. Несколько секунд он, будто не веря, смотрел на пианистку, пока та, почувствовав его взгляд, не обернулась. Мелодия прервалась в тот же миг, как их взгляды встретились. Грейнн, вдобавок ко всему, словно еще и коркой льда покрылся. Не медля ни секунды, он закрыл дверь, оставляя после себя в кабинете почти реально ощутимый холод.
Я перевела ничего не понимающий взгляд на девушку. Она сидела спокойно, глядя на дверь, за которой скрылся мой партнер по ансамблю… бывший. На мгновенье мне показалось, что зависшие над клавишами кисти мелко дрожат. Наверняка, показалось. С чего бы им дрожать?
Перед глазами всплыло выражение лица скрипача: маска, призванная скрыть целую бурю эмоций. Только вот каких? Сама не знаю почему, я вдруг отложила мандолину, в два шага преодолела расстояние до двери и вышла из музыкального кабинета.
Грейнн Бойл все еще был в коридоре, он отошел совсем недалеко, так что догнать его было делом пары секунд.
— Грейнн, — окликнула его я, останавливаясь в двух шагах от какой-то потерянной фигуры.
Молодой мужчина резко обернулся. Стального цвета глаза как будто впились в меня взглядом. И столько в нем было растерянности, горечи и чего-то еще, от чего по моей спине поползли холодные мурашки, что я замерла и, кажется, даже задержала дыхание.
Моргнув, он как будто только увидел меня, и в ту же секунду его холодно отстраненная маска снова закрыла от чужих глаз все эмоции.
— Адерин?
Я слегка прищурилась, пытаясь найти хоть одну трещинку, лазейку в монолите реакции оллама, но тщетно: его маска была безупречна, наверняка на ее становление ушел не один год.
— Ты что-то хотел? — поинтересовалась я, стараясь загнать любопытство и непонятную тревогу поглубже, чтобы в голосе и взгляде не было ни малейшего намека на их присутствие.
Скрипач нахмурился, будто припоминая, а потом кивнул:
— Да я… хотел поговорить с тобой.
— О чем? — снова спросила я.
— О наших ансамблевых занятиях, — Грейнн снова чуть заметно напряг брови. — Я признаю, что тебе могло быть некомфортно играть со мной. Но дело в том, что до академконцерта остается не слишком много времени и я не хочу привыкать к другому партнеру. Предлагаю возобновить наши занятия. Со своей стороны обещаю держать свои… свое настроение в узде.
Тревога? Беспокойство? Не-е-ет, теперь во мне властвовали совсем другие эмоции по отношению к этому несносному человеку. И все они были преимущественно членовредительского характера.