— Дело не в настроении, — резко ответила я, сощурив глаза и сложив руки под грудью.
— Я понимаю, — с ледяным спокойствием парировал оллам, смотря прямо мне в глаза.
Выражение его инеисто-серого взгляда говорило, что действительно понимает, просто не хочет говорить вслух то, о чем знают всего пара человек в консерватории.
— И мне не было некомфортно, Грейнн. Мне было больно. Физически больно.
Некомфортно! Ну и слово подобрал. Самому бы ему испытать такой некомфорт!
На краткий миг по лицу скрипача промелькнула тень, а во взгляде проблеском отразились такие чувства, что даже давать им имена мне не захотелось. Но очень скоро молодой мужчина опять взял себя в руки, и выражение его лица вновь стало непроницаемым. Однако теперь мне вовсе не хотелось снять маску с оллама: ведь под ней могло оказаться что угодно. И даже от призрачной тени этого «чего угодно» мне несколько секунд назад стало очень не по себе.
— Этого больше не повторится, — глядя мне прямо в глаза, уверенно произнес Грейнн таким тоном, будто давал обещание. Не мне. Самому себе.
Вздохнув, я постаралась взять себя в руки. В голове мелькали мысли: конечно, дело не во времени — до академконцерта еще предостаточно времени для музыканта его уровня — и уж точно не во мне. Привыкание к другому партнеру? Чушь диссонансная! Этому человеку абсолютно все равно, кто играет с ним в ансамбле, он с одинаковым налетом презрения будет терпеть любого, как терпит присутствие окружающих каждый день. Значит, дело в чем-то другом. Может, в том, что прячется за безразличной сталью глаз? Нервная дрожь прокатилась холодной волной от поясницы к затылку.
Нет, мне совсем не хотелось снова переживать ту изощренную пытку. И я прекрасно понимала, что уговаривать меня оллам уж точно не будет: не в его характере. Но сам факт, что скрипач пришел и выразил желание сохранить ансамбль, отчего-то показался мне значимым. Просто так он бы не стал этого делать. Не знаю, что в итоге сыграло ключевую роль: тот потерянный взгляд, длившийся всего пару секунд, который мне удалось увидеть, или обыкновенное женское любопытство, но я согласилась.
— Хорошо, — выдохнула я, почувствовав в собственном голосе налет обреченности.
Молодой мужчина кивнул, будто не ожидал иного ответа.
— Завтра. Не опаздывай, — бросил он на прощание и, развернувшись, удалился.
Мне же осталось только прожигать его излучающую уверенность спину разъяренным взглядом. Не опаздывай?! Это он мне?!!!
* * *
Госпожа Кин, поджав губы и сузив глаза, смотрела на господина Парта. Последний — небольшого роста уже давно немолодой мужчина со смешно торчащей реденькой бородкой и топорщившимися усами — демонстративно закряхтел и потер поясницу.