Самый долгий, тягучий, одуряющий поцелуй в моей жизни, сведший меня с ума настолько, что я начала ёрзать, тереться, глубоко дышать, отчаянно стонать, прося ещё и ещё.
Уснули мы нескоро, Кир немного раньше. Я гладила зудящие от нереально долгого поцелуя губы, закрывала глаза и не верила в происходящее. В поцелуях с мужчиной не было ничего необычного, в долгих поцелуях тоже. Наверное, и в лучшем каюре русского севера не было ничего сверхъестественного, но всё вместе давало невероятный по силе воздействия эффект небольшого водородного взрыва в организме, химическая реакция от которого грозила длиться бесконечно долго, может быть, целую вечность.
Несколько дней ничего не происходило. Жизнь питомника катилась своим чередом. Рутина, долгие тренировки занимали почти всё время Кирилла. Я расспрашивала, записывала, фотографировала. Иногда, в конце тренировки, доходила очередь до меня. За эти дни я освоила управление нартами, команды, и могла продержаться среднюю дистанцию для хаски – десять километров. Под чутким руководством Кира стала почти сносным каюром с упряжкой спокойных собак.
На меньшее расстояние Кир катал детей и пугливых девчонок. Считалось, что три-пять километров для этой породы – нежелательный спринт, хаски прирождённые марафонцы, особенно спорт-класс. Я бы тоже обошлась спринтом, но подводить хвостатых ребят, постепенно становившихся мне друзьями, совсем не хотелось.
Днём приходила Оля, приносила обед. Кастрюльки в клетку и пластиковые контейнеры всегда были уложены в пакет-майку. Видя пакет с логотипом сети гипермаркетов, я испытывала стыд за собственную безрукость. Надо же было умудриться дожить до двадцати шести лет и не научиться готовить. Естественно, я могла всё объяснить, но иррациональный стыд накатывал каждый раз, когда я видела деловито расставляющую посуду Ольгу.
Рождённая Люблянской, живя в Италии, я питалась в маленьких ресторанчиках и бистро, в остальное время мне готовили наёмные работники, с детства бывшие частью моей жизни. В доме родителей работал целый штат прислуги, включая экономку и двух поваров. Начав самостоятельную жизнь, я быстро вернулась к режиму «Италия». Рядом с домом расположились два сетевых кафе, куда я заглядывала по очереди на бизнес-ланчи, освоила доставку и полуфабрикаты, последнее реже – вареники у меня разваливались, пицца подгорала, а замороженная лазанья превращалась в кашу.
– Брось, – как-то, поймав мой взгляд, сказала Оля. – Подумаешь, велика наука – щи-борщи варить. Тебе, наверняка, не приходилось никогда. А пришлось бы, мигом научилась.