Дамиан держался чуть позади напарника, напряженно вслушиваясь в звуки за спиной. Спереди Сельмо и сам себя прикроет. Другое дело, если нападут сзади. Слух у Аквилеро был отличный, но сейчас этого было недостаточно. Айша вела бой. Лязг, скрип, стук, драконий рев — и ни единого человеческого вопля. Пугающая какофония заставляла ежесекундно оборачиваться. Наверное, поэтому Дамиан пропустил тот момент, когда коридор закончился. Изменение в окружающей обстановке Пусик не увидел, а ощутил. Врезавшись в спину Паладина. Сельмо никак не отреагировал на столкновение. Веская тому причина сидела в высоком кресле у стены слева от них. Ее пальцы сжимали голову. Глаза были закрыты. Джетта покачивалась из стороны в сторону, словно надеясь себя убаюкать. Темная была одета по последней моде: в роскошную камизу из эльфийского шелка, штаны из тонкой черной кожи и высокие сапоги гномьей работы. Волосы взлохмачены, но сохранили следы недавней укладки. Даже если девушку удерживали здесь против воли, обращались с ней как с дорогой гостьей. Или любимой дочерью. Если пренебречь бледностью и стиснутой головой.
Дамиан окинул взглядом помещение. Зала была круглой и достаточно просторной. В отличие от коридора, она была освещена магическими светильниками. Потолок уходил вверх высоким куполом. Четыре прохода, ведущие внутрь, располагались симметрично. Вдоль стен стояли кривобокие лавки, повторявшие своими контурами изогнутые стены. И они трое. Больше никого. В сочетании с боем за спиной, ситуация очень и очень напрягала.
Дель Пьёро, который, похоже, ожидал увидеть что угодно, только не одиноко сидящую Темную, наконец пришел в себя и рванулся к девушке.
— Сельмо, стой, где стоишь, — не открывая глаз, произнесла Джетта.
Слова были сказаны ровным, уверенным тоном. Тоном вежливого приказа. Отразившись от потолка, звуки приобрели объем. Казалось, голос магички прозвучал с небес — неважно, что до них Боги знают сколько метров камня. Паладин замер. Но продолжение смазало всё впечатление:
— Меня от тебя тошнит, — добавила Темная. Перекошенные губы девушки показывали, что это не фигура речи, а констатация физиологического факта.
— Джи, что с тобой? — с тревогой спросил Ансельмо.
От звуков его голоса Темную вновь перекосило.
— Ну, почему всё так сложно? — тоскливо спросила она в потолок, открыла глаза и опустила левую руку на поручень кресла. Скрюченные пальцы правой по-прежнему сжимали голову. — Вы принесли артефакты? — и прежде, чем Сельмо успел ответить, добавила: — Молчи, Паладин. У меня и так голова раскалывается, а от звука твоего голоса по ней будто кувалдой с размаху. — Она помассировала лоб и виски. — Дамиан, артефакты у вас?