Семья оглядела зал и отправилась к последнему не занятому столику возле барной стойки.
— Стать отреченной, — кивнул Эш. — Получить на тело руну Минерталя, которая убьет тебя при любой попытке колдовать.
— Ага, — согласилась девушка, вмиг помрачнев. Она подлила себе вина и чуть помедлив спросила: — А почему она у него на лбу? Я думала всегда на сердце ставят.
— Это тем, кому просто отказано в доверии руну ставят на сердце, — ответил Эш. — А этот маг чем-то сильно навредил репутации своей академии. Например, незаконно провел для кого-то темный ритуал. Обычно за это полагается казнь, но если маг до того был на хорошем счету, то могут и вот так.
— Скажите, а если меня вдруг… — Лани посмотрела Эшу прямо в глаза. — По какой-то причине отчислят. Например, от того, что я в чем-то страшно ошиблась, в самом начале своей практики, — она опустила взгляд на содержимое бокала. — Это тоже будет вот так? Или скорее на сердце?
Эш болезненно поморщился. Неужели она все поняла? Но как, и когда? Девушка не должна была знать как выглядит сокрытый меч антимов, диковинная трость вполне могла оказаться обычным зачарованным оружием. Может Лани почувствовала, как он через нее черпал себе силу для заклинаний? Но Эш делал это в таких ничтожных количествах, что юная волшебница не смогла бы это уловить.
Молчание затянулось и антим просто сказал:
— Тебя не отчислят, Лани, — затем он подобрался, пригладил короткую седую бороду и нарочито серьезно добавил: — Впрочем, даже если по прибытии боевых магов из твоей академии, ты вдруг решишь уронить одному из них на голову цветочный горшок, а остальных обзовешь последними словами… Когда они услышат про то, что ты узнала слова пророчества, тебе сразу же простят все на свете.
Лани тихо засмеялась, в миг повеселев и, скорчив игривую мордашку, спросила:
— А если у меня при себе окажется целых два цветочных горшка?
Эш уже собирался ответить, выдав хорошую шутку, однако их внимание привлек молодой мужчина у одной из стен зала. В той стороне располагалось нечто вроде сцены в виде невысокого деревянного помоста, мужчина стоял в его центре и бил ладонью по обратной стороне своей лютни, держа инструмент высоко над головой.
— Внимание, внимание, господа! — воскликнул он, когда большая часть зала уже обернулась в сторону сцены. — Меня зовут Этьен Лоран, я бард по прозвищу Длинный Жаворонок. Жаворонком меня называют от того, что вечно не даю дворянам спать по утрам, а что до первой части моего прозвища, то его я получил вовсе не за свой внушительный рост.
В зале раздались сдержанные смешки и мужчина, который едва ли дотягивал до среднего роста, продолжил, обаятельно улыбаясь: