Но мы-то, зная Одиссея, можем предположить, что на самом деле Калипсо уже через год готова была отправить страдальца на Итаку волшебным пинком. Но раз уж Ананка-судьба подкинула компенсацию по системе «всё включено и нимфа в придачу…»
— А давай домой? — печально спрашивала Калипсо после первого года.
— Ой, какой я весь травмированный после Харибды! — стонал Одиссей, подливая себе вина.
— Итака, — коварно соблазняла Калипсо на третий год. — Овцы, скалы, родина.
— Ах, не удерживай же меня вдали от милой земли! — рыдал Одиссей, вцепившись конечностями в ближайшее дерево так, что оторвать его не было никакой возможности.
— Пенелопа и Телемах? — отчаивалась Калипсо на пятый год.
— Куча воинственных женихов, — бормотал себе под нос Одиссей. — А, то есть, о, я весь скорблю, прекрати удерживать меня, могучая колдунья!
— …но там разграбляют твое имущество, — выдохнула отчаявшаяся Калипсо на седьмой год — и присела от воинственного вопля:
— Одиссей крушить! Пусти, кому сказал, вплавь доберусь!
А тут как раз подоспела тяжелая артиллерия в виде Гермеса с Олимпа — уговаривать Калипсо отпустить страдальца, а то тут, понимаешь, продолжение любимого олимпийского сериала на семь лет зависло.
Калипсо встретила Гермеса с умеренной безнадежностью и начала бормотать что-то о том, что вот, она вот уже не против оставить Одиссея у себя насовсем и даровать ему бессмертие… Но после категоричного гермесовского «Се есть приказ Зевса!» — откозыряла, сказала, что, мол, «Яволь, мой Психопомп!», после чего печальной танцующей походкой пошла искать Одиссея. И нашла его на берегу, вздыхающим и пялящим очи в море, за которым находились злобные женихи, расхищаемое имущество, Пенелопа и Телемах. И пояснила, что так и так, вышла тебе амнистия, ты больше не мой Пятница, приказ Зевса, муахаха, в смысле, ой, а я-то так хотела, чтобы ты и дольше погостил. Но дольше никак нельзя, так что вот топор, строй себе плавсредство.
— Ага, сейчас, — ответил безутешный Одиссей. — В плоту на открытое море. Не надобно нам славы античных конюховых! Ну, вот если ты только дашь мне клятву Стиксом, что не хочешь моей гибели…
Калипсо дала клятву, дала Одиссею провиант и уже собиралась было взяться за топор, чтобы сколотить плот самостоятельно, но тут хитромудрый все же соорудил плавсредство, помахал на память ручкой и отплыл себе спасать имущество и честь семьи.
Впереди вздымались волны. На берегу грустно плясала вприсядку нимфа Калипсо. Жутко трудная одиссея подходила к концу.
Записки из подземки. Аид
Прилетал Гипнос. Жаловался на какую-то нимфу — мол, на нее не действует его настой. Сколько ни кропил — а она так и вскакивает посреди ночи с криками ужаса: «А вдруг он пригребёт обратно?!»