Афина, Гефест: ?!
Арес и Афродита покинули форум.
Персефона: А вообще, кое-кому не худо бы поучиться вести нежно-весёлые разговоры!
Гера: О-о, мне кажется, я представляю, о ком ты…
Персефона: Ну да, об отце.
Посейдон: Муахаха, у него из-за особенностей превращений все нежности — телячьи в прямом смысле слова. Сначала нежное мычанье, потом нежный клекот — а потом весело перечисляет Гере, сколько женщин соблазнил!
Амфитрита: Милый, но в последний раз мы говорили о заговорах и о том, какая сволочь этот Зевс…
Персефона: Вот я и говорю, что не худо бы нашим мужчинам поучиться вести нежно-весёлые разговоры — ну хотя бы у моего мужа…
*Поражённое античное молчание*
Аид: Милая, там мне подогнали кучу забавно стенающих женихов, гоу смотреть. Лол, кек, азаза.
55. Мирись! Мирись! И больше не дерись!
Пока Пенелопа и наконец-то возвратившийся Одиссей вели нежно весёлые разговоры (от которых на Олимпе тихо седели даже те, кто привык к любому трэшаку) — Гермес оптом поставлял женихов Пенелопы в Аид. Женихи жаловались и стенали, по словам аэдов, совсем как летучие мыши.
На хоровой жалобный ультразвук пришли полюбопытствовать тени Ахилла, Патрокла, Агамемнона и прочих героев. И закономерно заинтересовались — чего это тут всякие-разные толпами ходят:
— Буря? Бедствие? Чума? Война?
— Хуже! — дружно отвечали женихи. — Одиссей!
Тени изобразили клинически-понимающие кивки — мол, уй, как вас так угораздило…
А Агамемнон начал бурно радоваться, что вот, хоть кому-то так свезло, так неописуемо свезло, и у кого-то жены бывают верными, а моя-то, моя…
Так начались муки женихов в царстве Аида.
А Одиссей с утра решил принарядиться и навестить папу. Папу Лаэрта Одиссей застал в его саду. Лаэрт копал, был хмур и слегка бомжист — настолько, что верный сын даже прослезился.
«Надо его как-то приободрить, — пронзила мозг хитромудрого великая мысль, — анекдот рассказать, частушку спеть… о, есть же испытанный прием — притворюсь, что я это не я!»
А дальше уже, с небольшими изменениями, пошла сцена, которую мы наблюдали не единожды.
Одиссей: кто ты, о хмурый садовник, что деревце нежно копает?
*Одиссей называется чужим именем, рассказывает, что видел Одиссея и принимал его у себя, а теперь вот решил съездить в гости. И интересуется — а на Итаке ли он*.
Лаэрт: о, чужеземец прекрасный, что болен морским кретинизмом!
*Папа рассказывает, что да, да, ты на Итаке, странный ты мужик, только вот теперь тут власть совсем поменялась. Как, говоришь, тебя зовут и где ты видел сынка моего? *
Одиссей: Пять миновало уж лет, как я привечал Одиссея…