В коридоре никого не было, но дверь в палату терапии была отодвинута, и у постели Корышева я увидела самого Виталия Карпенко.
Корышев, прикрытый простынкой, лежал бледный, с катетером от капельницы в левой руке. Карпенко стоял над ним. Визит начальника к кикиморе, похоже, был недолгим и уже заканчивался.
Я прошла несколько шагов по коридору, пока мне не стал слышен голос Карпенко.
— … Как начальник дружины я приношу вам извинения за своих подчинённых и их необдуманные действия…
Корышев неторопливо кивал.
— … и вы, конечно же, имеете право подать жалобу как в департамент здравоохранения, так и в объединённый комитет дружин. От себя лично могу заверить, что я разберусь во всём, и виновные будут наказаны, — закончил Карпенко.
Корышев пожал протянутую руку Карпенко и поморщился:
— Ничьей крови я не хочу. Просто скажите своим ребятам, чтобы оставили меня в покое.
— Выздоравливайте, — сухо пожелал Карпенко и, повернувшись к выходу, наткнулся на меня. — В чём дело, Лада?
— Можно вас, Виталий Сергеевич, на два слова?
Я видела, как Корышев с койки пристально в меня вглядывается, но я предпочла в лицо ему не смотреть.
— Если на два, то можно, — сурово согласился Карпенко, и я отступила, пропуская его в коридор. — Что ты хочешь мне сказать?
— Виталик, Корышев что-то знает… — начала я говорить ему в спину, потому что в тесном коридоре идти бок о бок было невозможно.
Карпенко на ходу обернулся ко мне, резко вскинул руку:
— Давай-ка на свежий воздух, там поговорим.
Мы поднялись наверх и вышли из подъезда.
Наше двухэтажное здание располагалось во внутреннем дворике, окружённом с трёх сторон высокими глухими стенами соседних домов. Глазеть на то, что происходит вокруг штаба, особо некому. На воротах был шлагбаум и круглосуточный пост охраны, да и вывеска висела, поясняющая, что тут за учреждение, и народ старался обходить нас стороной: а ну как бешеная кикимора на свободу вырвется. Тем более, что случаи такие бывали.
Поэтому во дворе обычно никого из чужих, да и свои-то редко тут стоят. Сейчас я заметила только бородатую кикимору Васю, который курил под старым тополем. Завидев меня и начальника, он тут же затушил окурок о дерево и мгновенно исчез.
Карпенко отошёл на пару шагов в сторону, повернулся ко мне и заговорил, не давая вставить ни слова:
— А теперь послушай меня, Лада… Я запрещаю приближаться к Корышеву без достаточных на то оснований! Никаких обвинений и намёков! Выходка Баринова ещё может принести дружине серьёзные неприятности. Ты в курсе, что у Корышева за семья? Будет просто невиданной удачей, если они не дадут ход делу…