– Милостивый Боже, этак вы меня уморите верней подводных камней!
– Вы ведете себя хуже Диего, ему я по крайней мере могу пообещать сладости, – она вдруг прыснула со смеху.
– Ну так попробуйте и мне пообещать что-нибудь, донья Беатрис, – усмехнулся де Эспиноса.
Беатрис потупилась, отчего-то смутившись, и дело было даже не в двусмысленности его последних слов, просто сама их перепалка взволновала ее.
– Выпейте, прошу вас, дон Мигель, – тихо попросила она и вздохнула.
– Раз вы так настаиваете… – пробормотал он и храбро поднес кружку к губам.
Она наблюдала, как, стараясь не морщиться, он пьет отвар.
– Уф, у вас припасено еще что-то, или на сегодня мои мучения закончены? – со стуком водрузив кружку на поднос, поинтересовался он.
– Я забыла упомянуть, что лекарство нужно принимать дважды в день, – ответила Беатрис, пряча улыбку при виде вытянувшегося лица мужа.
Де Эспиноса собирался еще раз посетовать на несправедливость к нему судьбы, но злобная игла вновь напомнила о себе. С ним творится черт-те что! Опустив веки, он прислушивался к своей боли. Звякнул металл – это Беатрис поставила поднос на пол.
– Будет лучше, если вы проведете ночь здесь, – мягко сказала она, усаживаясь на табурет. – Не стоит рисковать, поднимаясь по лестнице в вашу спальню. К тому же, камин там не топили.
Дону Мигелю было трудно смириться с осознанием собственной немощи, тем более, что отнюдь не боевые раны явились ее причиной. Он захотел возразить Беатрис, но она продолжила, будто читая его мысли:
– Вы обязательно поправитесь, но сейчас вам необходим покой.
Скрипнула дверь, и дон Мигель приоткрыл глаза: в гостиную почти вбежал Мануэль, следом за ним тащился зевающий Хосе.
– Мануэль, дон Мигель останется в гостиной. Постелите ему здесь, – она показала на стоящую возле стены широкую кушетку.
Де Эспиноса встретился глазами с растерянным взглядом управляющего и приподнял бровь. Хотя слуги любили свою госпожу, пожалуй, Беатрис еще не распоряжалась столь властным тоном. Впрочем, Мануэль быстро справился с собой и с готовностью закивал головой.
– Как вам будет угодно… Хосе! – прикрикнул он на сонного парня. – Ты слышал? И шевелись!
Хосе и впрямь проявил невиданную расторопность и вскоре появился, сгибаясь под тяжестью груды подушек и большого покрывала.
Де Эспиноса с любопытством посматривал на жену, которая вместе со слугой готовила ему ложе. Она в который раз поразила его этим утром. Однако он тут же напомнил себе, что обольщаться не должен. Беатрис сострадательна, как он сам и сказал ей, но вряд ли это что-то меняет.