Она в отчаянии закричала:
– Я боюсь, что однажды мне расскажут еще что-то!
Он прищурился и продолжил за нее:
– Из моего темного и, без сомнения, кровавого прошлого? Вполне может статься. Ведь я всего лишь пират, милостью судьбы занимающий сейчас столь высокий пост.
– Питер, – выдохнула Арабелла, – ты все неправильно понимаешь…
– Как и всегда. Мадам, вероятно, вы сожалеете о сделанном выборе? – жгучая обида вместе с отравляющей его душу ревностью заставили Блада утратить над собой контроль. Как в поединке, он ринулся в атаку и, не дожидаясь ответа, нанес упреждающий удар: – У меня складывается впечатление, что вам пришлось по вкусу… гостеприимство дона Мигеля. И… его объятия? Раз уж он посчитал для себя возможным назвать вас mi chiquitina. Зачем же вы вызвали его, и тем самым помешали ему расправиться со мной?
Арабелла, отказываясь поверить в то, что слышит, отшатнулась. Еераспахнувшиеся глаза были полны боли, и Блад опомнился. Он уже раскаивался в жестоких словах, которые неожиданно вырвались у него.
– Арабелла… – начал он и шагнул к жене.
Она гневно взглянула на него:
– Если вы допускаете саму мысль, что я могла желать вашей гибели, значит, вы меня совсем не знаете. И… никогда не любили. А сейчас позвольте мне остаться одной.
– Нам обоим нужно сейчас немного тепла… – низкий голос дона Мигеля звучал завораживающе, его черные глаза со страстной мольбой смотрели на Арабеллу.
Она снова была в апартаментах де Эспиносы, и он обнимал ее. Но на этот раз она совсем не противилась ему.
«Сопротивляйся!» – билась тревожная мысль.
Однако поцелуи де Эспиносы погружали Арабеллу в вязкий, сладостный дурман, который заволакивал сознание и лишал сил.
– Mi corazon… – дон Мигель слегка сжал ее плечи, мягко увлекая куда-то вниз… в бездну, и она закрыла глаза, покоряясь ему…
…Небо, хмурившееся весь день, к вечеру прояснилось, и взошедшая луна бросала мерцающие блики на умиротворенное море. Но, по крайней мере, двум людям на борту корабля, скользящего по его волнам, об умиротворении можно было только мечтать.
Заложив руки за голову, Блад лежал в койке, которую он подвесил в кают-компании, и слушал поскрипывание пола под ногами жены, доносящееся через тонкую переборку. Собственные слова жгли его раскаленным железом. Все шло не так, катилось бешеным потоком с горы. Узнав, что Арабелла жива, он запрещал себе представлять их встречу: слишком малы были шансы, что он уцелеет. Ему повезло – в очередной раз. И первое, что он сделал – бросил жене чудовищные упреки. Ей, еще не пришедшей в себя после плена!