Его милость изволили почивать после сытного завтрака и утомительной беседы со своей «сестрой». С тоской окинула взглядом кровать. Зачем я его устроила вчера прямо по центру? Проверив задвижку на двери, расстелила хозяйский плащ на полу у противоположной стены и без сил растянулась на жесткой поверхности, свернув сюртук виконта в аккуратный валик и подложив под голову. Полой накидки накрыла вечно зябнущие плечи. Поерзала, выбирая удобное положение. Глубоко вздохнула и провалилась в сон.
Открыла глаза, когда на улице уже сгустились сумерки, а комната погрузилась в неуютный полумрак. Краски растворились, и на смену им явились унылые серые тона. Спину ломило, косточки нещадно ныли от жесткого ложа. Ужин на табурете в коридоре и бадья с горячей водой ждали, когда их заберёт таинственная гостья придорожной таверны. Не спеша разожгла лампу на столе странными длинными спичками с черными головками, умылась и кое-как заплела спутанные волосы в косу. Склонилась низко к лицу лежачего больного — спит?
— Я не сплю, — тихо и как-то сдавленно, сквозь зубы, выдохнул милорд. — Когда человек долго терпит, даже упавшая капля провоцирует острую потребность, а вы, простите, плескались в воде, как будто… издевались!
Я не милосердная — я жестокая поганка!
Наплевав на конспирацию, рванула из комнаты за тарой. Любой! Какая первая подходящая на глаза попадется. Попался открытый настежь номер по соседству. Гость, стоя у окна спиной ко входу, перебирал какие-то бумаги перед горящей тут же на подоконнике лампой. Взгляд зацепился за кувшин на столе слева от постояльца. Увлеченный своим занятием мужчина и не заметил, как емкость с вином медленно поплыла по воздуху через все помещение, на секунду задержалась у дверного порога и исчезла в тускло освещенном коридоре. Жидкость была безжалостно спущена в «унитаз», а кувшин торжественно предоставлен виконту.
— Вот! За неимением железной «утки» будем использовать керамическую. Надеюсь, войдет.
Немного сомневаясь в литраже, накопленном за сутки в организме «пациента», заглянула одним глазом внутрь тары.
— Вы в своем уме? — сипел аристократ, отталкивая мои руки, когда я попыталась стянуть с него кальсоны. Шея этого героя была уже не кумачовая, а бордовая. Не преуспев в своей борьбе за соблюдение норм морали, он рывком принял сидячее положение и тут же скрючился, схватившись одновременно за ребра и голову, и громко застонал от боли.
— Вот видите, к чему приводит ненужное упрямство, — поддерживая за спину, пожурила мужчину.
— Уйдите, — сквозь зубы выдавил Карре.