— Тебе бы диссертации писать, — заметил Спейс, по причине старости вечно забывавший, что диссертацию Савелий Неделин написал еще лет пятнадцать назад. — А вообще, жизнь человека ограничивается ста годами, ночь занимает половину этих лет, половина оставшейся половины поглощена сопливым детством и морщинистой старостью, а остальное проходит среди болезней, расставаний, похорон близких и тому подобных горестей. Где же оно — счастье?
— Знаете, что мне это все напоминает? — Дорогин закурил сигарету, с удовольствием выпустил дым и продолжил: — Веке этак в восемнадцатом, при Петре Великом, да и позже, собирались монахи-начетчики в келье водки попить и, извиняюсь, потрындеть. В смысле, о вечном потрындеть. Знаете, чем это обычно заканчивалось?
— Да уж знаем, — кивнул Савелий, разливая остатки водки. — Напивались до свиней и начинали обсуждать «вечную проблему»: антихрист Петр Великий или не антихрист, а также бл… Екатерина Великая или нет.
— Именно. А потом являлся наряд тогдашней милиции и тащил всех в участок, — добавил Спейс.
— И на дыбу всех, на дыбу! И горящим веничком по спине… — Дорогин, порядком охмелевший, что за ним водилось весьма редко, поднял свой шкалик, лихо опрокинул его в рот и промолвил: — А теперь у нас демократия. В котельной я могу говорить, что в голову придет. Призывать к свержению существующего строя, например. Или к осквернению могилы господина… как там его… Больцмана. Или…
— Да ну на фиг, — махнул рукой Савелий, которого водка вообще не брала. — Демократия — лишь способ управления государством и сама по себе не подразумевает ни справедливости, ни честности, как ошибочно считают многие. Демократия — это сосуд, бутылка, а что в нее наливают, зависит от людей. Но глупцы, не найдя в бутылке хорошего вина, спешат расколотить эту бутылку, хотя сами наполнили ее дерьмом. Так что не костери демократию. И не призывай к осквернению могилы… Больцмана. Потому что ее еще осквернят. А может, и два раза.
— Что такое? — не понял Дорогин.
— А я умный, — ответил Сава. — Посуди сам. Имеются в наличии две группы. Одна — те, кто хотел раскопать эту могилу, вторая — те, кто не дал этого сделать. Те, кто хотел раскопать, таки раскопают, потому что им это позарез надо. А те, кто не дал раскопать… Тут могут быть два варианта. Если они знают, что там, в гробу, тогда тоже могут быть два варианта. Первый — они будут ее охранять, второй — изымут то, что там лежит. А если не знают — постараются узнать. То есть опять-таки покой господина Больцмана потревожить. Понятна моя мысль?