— Ты хочешь меня?
— Всегда, — пообещала она.
— Я держу тебя.
А потом он укусил.
И Анка разлетелась на куски с резким, пронзительным криком, который разнесся по всему дому и отозвался эхом. Наслаждение бульдозером поглотило ее, заставляя каждый уголок ее тела трепетать жизнью с богатым водоворотом удовольствия, от которого у нее закружилась голова, и она воспарила. Позади нее Шок целовал ее шею и вбивался в нее все сильнее, пока не выругался, не застонал, а затем не излился внутри нее. Она летела, плыла туда, где не было ни боли, ни сожаления, ни каких-либо чувств… только благословенная тишина. И темнота. Она закрыла глаза.
Когда она пришла в себя, он встал с кровати, оделся, поправил темные очки и теперь бродил по комнате с бутылкой виски в руке:
— Все в порядке, малышка?
Она потянулась, вздохнула и уставилась на Шока. Обычное чувство вины ударило ее в живот. Эта эмоция была бесполезной и только разозлила бы его, поэтому она подавила ее и встала.
— Конечно. Спасибо.
Внезапный стук в стену заставил ее подпрыгнуть. Его свирепый взгляд заполнил ее обзор.
— Мне не нужна твоя гребаная благодарность.
Он никогда не просил об этом, никогда не говорил об этом вслух, но он хотел того, чего она никогда не сможет ему дать. Ее сердце. Оно не принадлежало ей уже сто лет.
— Дерьмо, Анка. Ты никогда не пыталась. — Он схватил ее за руки, сжимая так сильно, что она ахнула. — Не делай этого. Мы уже много раз это обсуждали. Это не имеет значения. — Что тебе еще нужно от меня, мать твою?
Он редко обсуждал что-либо в таких откровенных выражениях. То, что он сейчас начал, заставило ее остановиться. Чувство вины пронзило ее.
— Ничего. Ты сделал все, что я только могла пожелать, и даже больше.
Шок нахмурился под темными очками, его темные брови превратились в букву V, которая исчезла под черной оправой.
— За исключением того, чтобы не быть дыркой для Лукана.
Это был Шок, которого она знала. Тот, который набрасывался, когда чувствовал угрозу, беспокойство или страх.
— Вот такой я страшный монстр, — усмехнулся он. — Я не боюсь.
Анка пропустила это замечание мимо ушей, не назвав его лжецом. Достаточно было того, что он вздрогнул, когда она подумала об этом. Его статус-кво менялся, и ему это не нравилось. Она все поняла.
— Рад это слышать.
Она улыбнулась:
— С завтрашнего дня я буду тренироваться, чтобы сражаться с Матиасом. Я ценю все, что ты для меня сделал, Шок. Действительно ценю. Но мне нужно это сделать.
Его поза изменилась, взгляд пронзил ее насквозь:
— Я могу научить тебя большему, чем эти придурки.
— Может быть, но это чепуха. Ты не можешь. Ты не сможешь защищать меня вечно.