В конце концов Гвен решилась навестить его снова, многократно обдумав все, что собиралась ему сказать. У двери она немного замешкалась, отчего-то нервничая, и попыталась взять себя в руки. Уловила растерянный взгляд стражника, стоявшего на карауле, глубоко вздохнула, вежливо постучалась и, не дожидаясь приглашения, вошла внутрь.
Он выглядел совсем иначе. Накладки из глины, закрывающей нос, уже не было, отеки на лице практически сошли, из-за чего глаза были нормально открыты. От глубоких трещин на разбитых губах остались лишь тонкие следы, а лицо было гладко выбрито. К счастью, в этот раз он был одет в чистую тунику и до пояса накрыт простыней.
Гвен сразу поняла, о чем говорил лекарь, жалуясь на беспокойное поведение пленного: когда она вошла, он полулежал, опираясь на локоть, а над запястьем поверх оков был хорошо заметен ярко-красный след — очевидно, он продолжал с силой дергать руками, пытаясь освободиться.
— Разве так уж сложно полежать спокойно несколько дней? — с порога спросила она, мгновенно растеряв все свои тщательно заготовленные речи.
— Попробуйте полежать так хотя бы день, когда ни повернуться, ни согнуться, ни сесть толком не можешь, — злобно бросил он, отчаянно потянув на себя кандалы.
Мышцы под туникой вздулись от напряжения, а в раскрытом вороте отчетливо проступили выпуклые вены.
— Я не говорю уже о том, чтобы нормально пожрать или посс…
Он осекся. Гвен молча вышла за дверь, велела стражнику отдать ей ключи от оков и так же молча отомкнула скобы кандалов одну за другой. Грейв наблюдал за ней с настороженным недоумением, но лишь только оказался на свободе, моментально вскочил с ложа и сделал несколько шагов в сторону окна, на ходу потирая содранные оковами запястья. Гвен показалось, что он тотчас же сиганет в распахнутое окно, но он остановился, оперся руками о каменный подоконник и глубоко вдохнул уличный воздух.
Она терпеливо наблюдала за ним, не выказывая страха, который, надо признать, закрался ей в душу, когда она так опрометчиво освободила его. Только ощутив его дикую мощь, она вспомнила, что этот человек её враг.
Но она умела бороться со страхом. Отец научил ее этому.
— Благодарю, — буркнул он, по-прежнему стоя у окна, но разворачиваясь к ней лицом.
— Так лучше?
— Намного.
— Теперь мы можем поговорить?
Он напрягся, как в первый раз, когда ожидал от нее неудобных вопросов.
— Давайте попробуем, — нехотя кивнул он и тут же поморщился от боли.
Гвен знала, что перед важным разговором собеседника желательно расположить к себе легкой беседой.
— Как вы себя чувствуете?