И от этой картины у Такао защемило сердце.
Увидев Юкино такой, какой она была сейчас, он вдруг почувствовал, что ему тяжело дышать. Сердце заколотилось и запрыгало, а шум дождя затих, словно что-то не пропускало его в беседку. Лицо и тело бросило в жар, и, не в силах его унять, Такао нехотя отвёл взгляд.
Внезапно он чихнул. Ему почему-то стало стыдно: «Мне же совсем не холодно!» Когда он поднял глаза, Юкино смотрела на него. Она лениво сощурилась, как будто нюхала цветок, и нежнейшим голосом сказала:
— Если так пойдёт, мы оба простудимся.
Пока они торопливо шагали к выходу из парка, дождь постепенно умерил свою ярость, а воздух вновь вернулся к сентябрьской температуре. Они прошли под пролётом железнодорожной эстакады линии Тюо, миновали станцию Сэндагая, вышли на улицу Гайэн-ниси-дори, завернули в узкий переулок и оказались возле дома Юкино. Здание было старой постройки, и в вестибюле с высоким потолком пахло чем-то удивительно знакомым. Такой же запах старого воздуха стоял в доме родственников Такао, где он бывал в раннем детстве. Лифт отключили на профилактический ремонт, и до квартиры Юкино на восьмом этаже они поднялись пешком. Такао запыхался, но, поднимаясь по узкой лестнице вслед за Юкино, он мог в своё удовольствие, беззастенчиво, полной грудью вдыхать исходящий от неё аромат.
Когда они вошли в квартиру, Юкино сразу же отправила его в душ. Дала сменную одежду — свободную шёлковую футболку с треугольным вырезом и спортивные штаны. Затем приняла душ сама. Из ванной она появилась в разношенных багрово-красных джинсах, майке кремового цвета и надетом поверх неё бледно-розовом коротком жакете-болеро. От неё слегка пахло мылом, ноги были босыми. Такао исподтишка следил, как она шлёпает босиком по деревянному полу, и уши у него горели.
Юкино забросила его мокрую рубашку в стиральную машину, школьные брюки промокнула полотенцем, а затем погладила и то, и другое. Тем временем Такао занял кухню и приготовил обед. Холодильник, к некоторому его разочарованию, оказался заставлен пивными банками, но в отделении для овощей нашлось немного репчатого лука, моркови и салата-латука. Выкинуть то, что побурело, остальное можно есть. Ещё были яйца, поэтому он решил сделать омлет с рисом. Вместо куриного мяса взял консервированного тунца. Среди приправ нашлась банка оливок (наверняка использовались как закуска к выпивке), он нарезал их колечками, смешал с латуком и сделал из этого салат на гарнир. Соуса осталось лишь на донышке, и заправку пришлось наспех сооружать из уксуса, чёрного перца и оливкового масла. Квартиру заполнили ароматы еды, запах нагретого утюга и пар.