Ведь я-то терпела.
Ведь я-то молчала.
Я же не сказала: «Я тебя люблю».
...но подумала.
Юкино отводит ладони от лица, медленно поднимает голову. Она всё время гнала эту мысль прочь, но теперь...
Она как ужаленная вскакивает с места.
С разгона врезается всем телом во входную дверь, вылетает в коридор. Проскакивает мимо лифта, на котором висит табличка «Ремонт», и распахивает дверь аварийного выхода. Серые потоки с неба хлещут всё сильнее. Юкино бегом спускается по узкой лестнице, пристроенной снаружи к стене дома. Дождь не переставая плещет на ступеньки; на полиуретановом покрытии то тут, то там скапливаются лужи. Ноги громко шлёпают по воде и скользят. Не удержавшись, Юкино с небольшой высоты падает вниз. На лестничной площадке она тут же выставляет руки, но успевает сильно поцарапать щёку об пол. Одежда спереди вновь намокает. Но Юкино не замечает ни боли, ни холода. Она поднимается и снова бежит. Спрыгивает на очередную лестничную площадку и там, успокоившись, останавливается.
Он стоит пролётом ниже. Положив локти на перила, доходящие ему до груди, он смотрит на подёрнутый дымкой дождя город. Прямо над ухом ворчливо шепчет гром, словно он нарочно докатился сюда от самого дальнего края неба.
«О, если б грома бог...»
Только эти слова, так опрометчиво брошенные тогда у озера, приходят ей на ум.
И — будто они прозвучали в голос и достигли его слуха, — он медленно оборачивается.
Я и представить не мог, что Юкино-сан за мной погонится.
Хотя, возможно, я на это надеялся и потому остановился здесь. Точно не пойму.
Она медленно спускается по лестнице.
— Послушай... — шевелятся её губы, но Такао, не желая ничего слушать, не даёт ей закончить:
— Юкино-сан, забудьте, что я вам сказал.
Слова льются свободно, звучат отчётливо, будто он заранее подготовил свою речь. Буравя её взглядом, он говорит то, что, как ему кажется, обязан сказать, то, что ей следовало бы знать:
— Вообще-то, я вас ненавижу.
На щёки попадают капли дождя. Юкино-сан с невыразимой печалью прикрывает глаза.
«Ненавижу этот ваш жалобный вид», — и правда думает Такао.
— Я с самого начала... счёл вас неприятным человеком. Сидите с утра пораньше в парке, хлещете пиво, со стишками странными пристаёте...
Пока он говорил, все чувства, которые она, Дева Дождя, заставила его пережить — сомнение, раздражение, ревность, восхищение, — и все его страстные желания, мольбы, надежды и разочарования постепенно превращались в гнев. Он уже не мог остановиться.
— Меня обо всём расспрашиваете, а о себе — ни словечка... Вы даже знали, что я учусь в вашей школе! Это подло!