— Ай, Григорьевна, до чего же сильная ты! За троих мужиков сойти можешь.
Из труб тянулись к небу лучистые столбы печного дыма.
Скрипели колодцы.
Кричали петухи.
Раздавалось длинное по росе щелканье пастушьего кнута и предостерегающее покрикивание:
— Назад!.. Куда!..
Выйдя со стадом к Лысой горе, пастухи развязали сумешки с завтраком. Коровы разбрелись понизу, овцы запаслись у горловины сбегающего с горы оврага, козы покарабкались по ковыльному склону наверх.
Отец повел взглядом.
Пора.
Серый с братом поднялись и пошли.
Они легко перепрыгнули овраг и разделились: брат, стелясь в широком махе по ковылям, пошел на перехват козам, а Серый помчался вниз к овцам. Он еще издали наглядел себе по силе ягненка и, в длинном прыжке пролетев над спинами овец, впился ему в горло.
Овцы расплеснулись в стороны, и Серый беспрепятственно понес свою добычу наверх. Он был уже сильным и держал ягненка прямо перед собой.
Сзади улюлюкали.
Лютовали пастухи.
Палили из ружья-брызгалки, но Серый успел уже уйти далеко и выстрелы их были не опасны ему.
Рядом с Серым бежал его брат.
Он ничего не добыл: козы, завидя его, метнулись к коровам, брат не успел перехватить их и остался без добычи. Он бежал рядом, глаза его горячечно блестели, в них таились зависть, боль и обида, Серый это видел, косясь на него левым глазом.
На исходе горы их встретил отец.
Он взял у Серого ягненка, и вдоль оврага они всем выводком затрусили к лесу.
В лесу отец разделил ягненка.
Серый унес свою долю и съел в чаще далеко ото всех. Он не проявлял нетерпения, ел спокойно, поглядывая на вертлявокричащую на березе сороку. Грудь его была облита кровью, и он не спешил вылизывать ее: это была памятка его успешной охоты, и Серый длил ощущение радости недавнего счастья.
Вскоре Серый стал ходить на охоту один и с каждым днем уходил от логова все дальше и дальше.
Он перестал бояться леса и не боялся степи.
Однажды он ушел от отца с матерью и не вернулся. Это было уже глубокой осенью. Деревья сбросили листья. Ветер шуршал ими и потому все время казалось, что кто-то крадется и шепчется сзади.
Зайцы ушли на убранные поля.
Там спокойнее.
Там нет опасных шорохов.
На полях и охотился на них по ночам Серый. Тогда, как и теперь, он был один, но это было не страшное одиночество. Серый знал, подай он голос и отзовутся и леса, и степи: волки приходят на голос зовущего — таков закон.
А если он позовет сейчас, никто не отзовется, потому что отзываться некому.
Он хил и стар.
В нем все умерло.
В глазах его, похожих не две раны, отстоялась тихая покорная унылость. Перегоревший и все потерявший, он сейчас похож на степь без цветов, на озеро без воды, на небо без солнца, на тело без сердца.