Руки сжимаются на руле. Чувствую, как от злости сводит скулы — я в недоумении, что делать? Как узнать, кто должен харкать кровью и собирать зубы с пола, чтобы Анне стало легче?
— Не молчи. — Говорю настойчиво, без мягкости. Если надо, готов и силой добиться ответа.
— Нет-нет, все в порядке, просто задумалась что-то. Доктор говорил… — Что именно говорил доктор, не сказала, вместо этого шмыгнула носом и как-то неуверенно провела рукой по щеке, утерев все же выступившую слезу. Улыбнулась мне дёргано и, прежде чем я успел вставить хоть слово, отстегнула ремень и щёлкнула ручкой на двери, спешно распахнув створу настежь. — Спасибо, что подвез. И что забрал из больницы, тоже спасибо. Правда, не стоило конечно…
— Анна…
— …но я ценю. Не знаю даже, чем тебя отблагодарить за такое. Давай…
— Анна, стой!
— …давай, целый месяц латте за мой счет! И маршмеллоу не пожалею, вот увидишь…
— Да подожди ты! Стой, сядь на место.
— Пока, Крис! Счастливого Рождества!
— Анна!
Я пристегнут! Долбаный ремень отказывается расцепляться с ответкой. Рычу, почти выдергивая весь механизм с мясом. Выбираюсь, наконец, из машины и именно в тот самый момент, когда за ней захлопывается дверь! Ее от меня отгораживают четкие ребята с района, всем своим видом вопрошающие «Э, че надо? Че забыл тут? Вали, давай, пока колеса не сняли!»
Ну, что мне с ней делать? На каждый мой шаг вперед — два назад!
Бью кулаком по низкой крыше, словно это может хоть чем-то помочь. Стою, совершенно не представляя, что делать дальше.
Двадцать четвертое декабря, полдень. Каких-то несколько мгновений назад я держал девушку своей мечты вот здесь, прямо в этих руках, а потом, стоило на секунду расслабиться, как этот мятежный ангел упорхнул в окно. Сквозь пальцы просочился, оставив кучу вопросов и недосказанных фраз.
«Анна, ты мне нравишься, могу я угостить тебя кофе? Долбанным латте с корицей под Рождественским деревом? Ах, что ты! Тебе не с кем отмечать Рождество? Мне, представь себе, тоже! Не поверишь, я просто пропустил свой рейс. Дважды!» — ну, что сложного было сказать ей все эти слова?
Не сажусь — падаю обратно в водительское кресло и устало кладу голову на руль. Дышу ровно, стараясь не материться даже про себя. Нет, отец откажется от меня, если узнает, в какую ссаную тряпку превратился его сын.
Устало открываю глаза. Вижу маленькое светлое пятнышко на тотально черной приборной панели — блик. Солнечный зайчик. А посылает его маленькое стеклышко от детских часов с Микки Маусом, оставленных на переднем сиденье. Механические, с розовым ремешком и мультяшной мышью на циферблате, размахивающей руками, вместо стрелок.