Затем бандитская рожа отступала в тень, и перед взором Дагоберто представала молоденькая мулатка Паучи, которую бандиты использовали для своей мужской надобы.
— Сеньор, я развязала вас. Бегите, пока они не вернулись, — слышал он голос этой несчастной девочки, спасшей его от верной гибели...
— Боже мой! Неужели они так же поступят и с Каталиной, если поймают ее? — вскрикнул он, не контролируя себя.
— О ком ты говоришь, Дагоберто? — тотчас же спросила прикорнувшая рядом Мирейя.
— Ты не спишь? — ушел он от ответа. — Зря! Тебе поспать тоже не помешает.
— Что-то я не могу уснуть. Только вздремнула на минутку. — Мирейя встала с постели, подошла к окну. — Слава Богу, светает...
Место, выбранное Леоном для ночлега, казалось Каталине особенно диким и непроходимым. Сверху сплошным шатром нависали ветки деревьев, сплетенные между собой лианами. Даже маленький клочок неба не просматривался сквозь эту многослойную лепечущую зелень. Снизу так же мощно вздымались кустарники и высокие, в человеческий рост, травы.
Проблуждав целый день по сельве, Каталина буквально валилась с ног и, несмотря на двусмысленность ситуации, рада была этому привалу. Плюхнувшись в траву и прислонившись спиной к дереву, она безучастно наблюдала за Рикардо, который уже успел развести костер и теперь плел гамак. Усталость была настолько сильной, что в какой-то момент вытеснила собой и злость на бесцеремонного лодочника, и страх перед ним. Каталина не заметила, как задремала...
— Постель готова, сеньорита! — услышала она бодрый голос Рикардо и рассердилась на себя: как она могла заснуть в присутствии этого чудовища! Ведь он мог сделать с ней все что угодно. Однако уже в следующее мгновение почувствовала, что больше не боится Рикардо и даже... доверяет ему.
— Ты полагаешь, я смогу заснуть? — сказала она, разглядывая натянутый между стволами гамак, который показался ей чересчур широким, прямо-таки двуспальным.
— А почему бы и нет? — плутовато сверкнул глазами Рикардо и тотчас же удалился в чащобу.
Эта мгновенная вспышка его таинственных, завораживающих глаз всколыхнула в Каталине странное волнение. Сонливость исчезла без следа, уступив место непонятной, неведомой энергии, будоражащей изнутри все существо несчастной пленницы, каковой Каталина себя считала. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив поблизости Рикардо, она с облегчением вздохнула: хорошо, что этот наглый тип не мог увидеть ее секундного смятения.
Рикардо вернулся, держа в руках довольно крупную птицу, и стал ощипывать ее над костром. Каталина к тому времени уже полностью овладела собой, о чем свидетельствовала ее непринужденная поза: полулежа в гамаке, она жевала взятые из дома галеты.