— Увези свою дочь отсюда как можно скорей! — взволнованно произнес Такупай. — Она в опасности!
— Подожди, — остановил его Дагоберто. — Рассказывай по порядку. Кто угрожает моей дочери?
— Ладно, — согласился Такупай. — Помнишь ту ночь, когда я принес тебе девочку и попросил присмотреть за ней несколько дней, а ты предложил оставить ее у тебя навсегда?
— Этого мне никогда не забыть.
— Так вот, в ту ночь Манинья Еричана родила девочку и приказала мне убить новорожденную.
— Бог мой! Неужели она такая жестокая?
— Дело в том, что давным-давно колдун Памони породнил Маниныо с луной. Так она получила вечную молодость, но взамен обещала никогда не рожать. Однако ей не удалось избежать родов, и потому она велела убить девочку. Ты все понял, Дагоберто? В детях Маниньи заключены ее старость и смерть.
— Ты хочешь сказать?.. — Дагоберто не смог вымолвить то, что он понял.
— Да, Каталина и есть та самая девочка, которую я не посмел убить, — подтвердил его догадку Такупай. — И если Манинья об этом узнает, она сама убьет твою дочь.
— Но как она может узнать, если ни ты, ни я ей об этом не скажем? — резонно заметил Дагоберто.
— Она может почувствовать. Уже сейчас Манинья что-то чувствует! Знаешь ли ты, что она вознамерилась убить Каталину только потому, что ревнует к ней Рикардо Леона?
— Боже мой! — в ужасе воскликнул Дагоберто. — Я этого не допущу!
— Конечно, увези ее. Увези.
— Спасибо, Такупай. Я сделаю все, чтобы спасти Каталину.
Путь от бара до дома отца оказался для Каталины невероятно долгим, потому что Рикардо то и дело останавливался, отвлекая ее внимание на разные пустяки.
Каталина вступала с ним в спор, однако до ссоры дело не доходило — они тотчас же и мирились. Оба понимали, что прогулка их явно затянулась, но расстаться почему-то не могли.
Почти все это время за ними неотступно следовала Манинья, продираясь сквозь заросли осторожно и бесшумно, как опытный лесной зверь. Когда же Каталина и Рикардо подошли, наконец, к дому и, прощаясь, приблизились друг к другу на такое расстояние, когда неизбежно должен был последовать поцелуй, Манинья вышла из укрытия.
— Почему одни заканчивают свою жизнь, как собаки, а другие — как люди? — грозно произнесла она, глядя в упор на Каталину. — Ты не знаешь, дорогуша?
— Не знаю, чем вызван такой тон, — с достоинством ответила Каталина, — но хочу заметить, что он мне не нравится. — Она демонстративно отвернулась от Маниньи и взяла под руку застывшего в напряжении Рикардо. — Пойдем!
— Не смей поворачиваться к Манинье Еричане спиной! — услышала она и невольно обернулась. — Только собаки едят объедки. Манинья их не ест. Вот в чем дело!