— Более важные, чем смерть моего сына? — враждебно посмотрела на адвоката Леона.
— Перестаньте! — отнюдь не испугался Франц. — Не надо передёргивать. Вы прекрасно знаете, что я не это имел в виду. Меня заботит, кто будет заниматься делами на фирме «Недвижимость Сатти». Ваши муж и сын погибли, а деверь – при смерти.
— Что вы хотите сказать? — нетерпеливо спросила Леона, и в её глазах полыхнул жутковатый огонёк азарта.
— То, что заняться этим следовало бы вам! — подтвердил её догадку Франц.
— Вы думаете, мне позволят?.. Там же есть ещё этот выскочка, этот верный пёс Валерио — Казираги!
— Унаследовав доли мужа и сына, вы теперь владеете почти половиной собственности фирмы Сатти. Жаль, если такая преуспевающая компания разорится только потому, что её владельцы умерли, или тяжело больны, или не хотят ею заниматься. — Франц развёл руки, изображая возмущение таким безответственным подходом к делу.
— Казираги вежливо выставит меня вон... — продолжала сомневаться Леона.
— Надо только решиться! — уверенно заявил Франц. — Закон на вашей стороне. И надёжный адвокат — перед вами!
Несколько дней Эдера и Марта провели в постоянных молитвах, и постепенно к Эдере стало возвращаться чувство реальности.
— Я вернусь домой, — сказала она однажды Марте. — Думаю, Андреа хотел бы видеть меня там.
— Доченька, ты знаешь, как мне хочется быть рядом с тобой, — отвечала на это Марта, — но я рада твоему решению. Значит, ты уже достаточно окрепла, чтобы справляться со своей болью.
— Нет, я ещё слабая, но мне надо постараться. Он, — Эдера дотронулась до живота, — должен чувствовать себя спокойно. Я помогу ему.
— Обрати на него всю любовь, которая живёт в твоём сердце. Ребёнок даст тебе силу и счастье. В нём ты обретёшь новый смысл жизни.
— Я надеюсь...
— Эдера, надо рассказать о вашем браке семье Андреа. Хочешь, мы поедем к ним вдвоём?
— Нет, я не буду им ничего говорить.
— Но почему? — Марта с тревогой посмотрела на воспитанницу. — Теперь, когда Андреа больше нет, ваш сын подарил бы им часть радости, которую они потеряли.
— Преподобная матушка, дай Бог, чтоб моих сил хватило хоть на ребёнка. А Сатти знакомы со мной, знают, что я любила Андреа, и он меня любил. Если захотят, найдут меня, и я скажу о браке, о ребёнке.
— Доченька, это очень похоже на гордыню, — заметила Марта.
— Нет, гордыня тут ни при чём. Просто я не хочу насильно входить в их семью. И потом, единственной родственницей фактически является Леона, а я её боюсь.
— Думаю, ты к ней несправедлива, — произнесла Марта с укором. — Она мать. Её горе не меньше твоего. Она обрадуется внуку.