Но тогда… тогда, в детстве, я не замечал этого. А если и обращал внимание, то лишь пожимал плечами: Лун Вайер сделал для меня слишком многое, потому я легко мог простить ему эту заносчивость и командные нотки в голосе.
В конце концов, он был моим братом. Моим шиди. Тем, кто всегда защищал и всегда был на моей стороне. Во всяком случае, так я думал.
* * *
— Скажи одно. — Голос шиди резал ледяными ножами, впиваясь в затекшее от туго стянутого вервия бессмертных тело. — Ты. Правда. Сам. Отпустил. Их? Может, тебя околдовали? Ты попал под заклинание? Тебя шантажировали? Скажи!
— Я правда полностью осознанно отпустил их. — Я устало прикрыл глаза, но тут же распахнул их снова, дернувшись к Лун Вайеру. — Шиди, послушай! Они ведь не нападали! Там были только женщины и маленькие дети, и…
— Предатель. — Глаза брата заледенели. — Не хочу тебя слушать. Ты… просто мразь. Сколько наших погибнет из-за того, что ты стал демонской подстилкой, м-м?! Как быстро они вырастут и накопят силы для следующего прорыва?! Тварей нужно давить еще в младенчестве! Человеческих детей они бы не пощадили!
— Шиди, послушай… — Я отчаянно торопился, поскольку чувствовал, что Лун Вайер сейчас уйдет и я не успею сказать ему самое главное. — Послушай меня. Они не… А! — Сильный и прицельный удар по ребрам, выбивший дыхание, прилетел так неожиданно, что я не сдержал короткого вскрика. Из темноты выступил один из моих палачей.
— Вы убедились, мастер? Он даже не отрицает. — Палач потянул за вервие бессмертных, снова ставя меня на колени.
— Да, — холодно уронил Лун Вайер, глядя на меня сверху вниз, пока я пытался вдохнуть немного воздуха и все же сказать ему… сказать… — Да. Делайте что должно. Мой ши… Тан Юншен полностью заслужил свою участь.
А потом он повернулся и ушел.
Оставив меня в аду.
* * *
— Низверженный заклинатель! — прокричал глашатай на всю площадь, и я почувствовал, как леденеют мои конечности. Это лицо я узнаю из тысячи. Ведь именно этого человека я считал самым близким мне существом последнее столетие. Брат. Друг… Друг ли?
— Низверженный заклинатель! Предатель, продавшийся демонам! — продолжал голосить продавец, и я почувствовал, что снова не могу дышать, как тогда, когда вервие бессмертных до обморока сдавливало мое собственное тело.
Если бы тогда… если бы тогда он, а не я попал под обвинение… Мне, если честно, было бы наплевать, совершил он преступление или нет. Я бы запятнал себя, поднял все свои связи, использовал все доступное мне красноречие, но спас бы его. Облегчил бы участь, взял на себя часть вины. Тогда я готов был на многое…