- Как они живут? – сердце Кирилла сжалось. – Бедствуют?
- Нормально они живут. Квартира классная – студия: кухня и комната сразу.
- Студия? Ну, да, ей же надо на что-то жить, – себе под нос проворчал Кирилл.
- Но там чистенько и мебель хорошая. У Сони кроватка уже есть. Я спросил, чей это ребенок? А Надя сказала – только мой. Но у меня может и три по математики, но посчитать я сумел, не маленький уже. Пап, это наша девочка. И тетенька из подъезда их сказала: «Как сестренка на братика похожа». Давай их назад заберем.
- Обязательно заберем, – Кирилл ликовал, завтра он увидит Надю, да можно было и сегодня помчаться. Время правда полдесятого, но это не беда. Он уже хотел развернуть машину, но тут вспомнились слова Эдика, как упорно Надя называла Соню только своей, настаивала, что они не нужны Кириллу. Она злится, очень злится. Нельзя с наскока вот так врываться, надо переждать эту ночь, подготовить речь, как оправдываться, что обещать. Кириллом вдруг овладела какая-то робость и мандраж. Он набрал Терентьева и приказал собрать сведения по Березке и Надиному житью-бытью.
И только получив подробный отчет и примерно набросав план действий, на утро второго дня Медный взял старенькую машину Семеныча и поехал на левый берег…
Колеса продолжали отстукивать километры. Все правильно, все по справедливости. Он не кинулся тогда сломя голову к любимым девчонкам, струсил, испугался презрительного взгляда медовых очей. Отмотать бы пленку назад, да только функции такой не предусмотрено.
Какое удовольствие – есть пломбир прямо на улице, в мороз, раскалывая зубами пластинки шоколада и вгрызаясь в молочную мякоть. Кирилл глотал лакомство большими кусками, отводя взгляд от изумленных прохожих. Странно, как только он вышел из морга, ему до боли захотелось окунуться в беззаботное детство, смыть ужасы реальной взрослой жизни. На негнущихся ногах он дошел до первого супермаркета и купил два брикета пломбира. Дрожь в пальцах никак не удавалось унять, наверное, дама на кассе решила, что у него похмелье, и сочувственно спросила:
- Может пива?
- Не надо.
Мороженное обжигало горло и приводило в чувства.
Это не она, молодая красивая, жить да жить, о ней кто-то всплакнет, обязательно уронит слезу, но это не Надя! Он знал это заранее, внутреннее чувство шептало – она жива, у нее все в порядке, она себя в обиду не даст. И все равно мерзкий страх не дал хладнокровно пройти новое испытание. Было горько, и подсластить эту горечь не мог даже пломбир.
Кирилл взял такси и отправился в Рязань по адресу, продиктованному Терентьевым. В далекую бабушку Медный тоже отчего-то не верил, но проверить следовало.