- Да, с папой на даче.
- Здорово. А давай сейчас напечем.
- На балконе? – обрадовался Эдик.
- Да нет, на балконе нам не разрешат, а вот в духовке…
- В духовке, – разочарованно протянул мальчик, – это не то.
- А вот увидишь, что будет очень похоже, у меня есть веточка розмарина, мы ее подожжём, и будет как с дымком.
Надя, дождавшись, когда гость отвлечется, тихонько отправила Кириллу эсемеску: «Эдик у нас».
Посередине кухни, прямо на полу, квартирные-туристы расстелили скатерть, набросали подушек. Для антуража чай Надя заварила в термосе, из картонной коробки они с Эдиком вырезали круги-тарелки, а фонарик, накрытый красным шейным платком, изображал костер. Картошечка поспела. Эдик повеселел, разрывая фольгу и прорезая «настоящим» ножом тонкую кожуру, он с аппетитом вгрызался в рассыпчатую сердцевину.
- Вкусно? – подмигнула Надя.
- Очень!
И тут скрипнула входная дверь.
- Ура, папа! – Эдик обрадованно вскочил на ноги. – Пап, а мы тут картошку испекли. И тебе… – голос взлетел и замер, обрываясь. – Мама?
Надя вздрогнула. В дверном проеме кухни появилась женщина: миловидное лицо, высокий лоб, изящно очерченные брови, глаза – льдинки в обрамлении длинных ресниц, аристократический прямой нос с немного приплюснутыми крыльями и тонкие, умело увеличенные с помощью макияжа губы. Волосы собраны назад в тугой пучок. Серый брючный костюм подчеркивал хорошую фигуру. Было в ее образе что-то нервное и хищно-опасное.
Обведя комнату недовольным взглядом и, лишь на мгновение кольнув Надю пристальным вниманием, женщина отрывисто скомандовала притихшему Эдику:
- Домой.
Мальчик было потянулся выполнять приказ, но вдруг одернув самого себя, упрямо сел на пол:
- Никуда я не поеду, я с отцом жить буду.
- Поехали немедленно, – властным тоном, нетерпящим возражения, надавила мать.
- Не поеду!
Наде захотелось провалиться куда-нибудь сквозь пол, она чувствовала страх Эдика и ей самой отчего-то становилось страшно.
- Думаешь, ты отцу нужен или ей? – не глядя на Надю, подбородком указала женщина. – Да она ему скоро нового сына родит, и ты им будешь не нужен.
- Да вы что такое несете?! – взорвалась Надя, видя, как со щек Эдика сходит румянец. – Да отец его всегда будет любить, да он жизнь за него отдаст. Эдик, папа тебя любит, больше всех на свете! И это правда!
Румянец стал возвращаться.
- Эдуард, а как же я? – женщина упала на колени, меняя тактику. – Ты меня бросаешь? Предаешь маму, меняешь на картошку? Я же без тебя умру! – по щеке послушно побежала слеза.
Эдик заерзал. Дама поняла, что бьет в нужном направлении.