Хорошая — Антрацит мёртв. Это значит, что во всех его конторах может сбиться работа, и коллекторы перестанут меня прессовать. А в лучшем варианте, так мы и не должны будем.
Плохая новость состояла в том, что я походу тронулась умом. Мне начало чудиться, что я теперь оборачиваюсь в волчицу и виноват в этом большой оборотень Гуру.
Ужасная новость, это то, что я скорей всего умом не тронулась, и всё так и есть
Пахло косметикой и моим гелем для душа. В моём халате на краю кровати сидела растрёпанная Иришка.
— Привет, Ир, — я ощупала под одеялом своё голое тело на предмет волосатостей и хвоста в частности. Ничего, гладенькая оказалась.
— Привет, Эль. Ты только не расстраивайся.
— Нет. Ира, ты меня ничем не удивишь, — я села, прикрываясь одеялом. В окно лил яркий солнечный свет, в квартире летал запах жареного сала. В доме Ерёменко, а она у нас к салу неровнодушна.
— Я вчера вызвала такси и приехала к вам ночевать. Думала, ты уже уехала, сразу за тобой и сбежала.
Помниться, она там неплохо зажигала с каким-то знакомым. Решила бросить и выспаться. Стареем.
— О, я вчера оттянулась, — кутаясь в одеяло, я подошла к своему комоду, извлекла домашний трикотаж серого цвета. Кофта и штаны были мне велики на четыре размера.
— Я у вас ночевала, — мялась Ира, — и спала с Юрой.
При этих словах она зажмурилась. Не понятно чего ожидая.
Виновник таких переживаний сидел на коляске прямо в коридоре, был виден в приоткрытую дверь, и на лице его отобразилось мстительное выражение. Вроде как, не упустил шанс и сделал мне втык.
— Зачем? — шептала я. — Если ты его бросишь, он умрёт.
— Я не брошу его! — шипела Ира, подняв на меня почти честные глаза. — Я боялась, что ты рассердишься.
— Почему?
Не хватало ещё, чтобы Юра всем растрепал, что мы бывшие любовники.
— Я не претендую на вашу жилплощадь.
— Глупая, — рассмеялась я и обняла её. — Пошли завтракать.
Батон был разрезан пополам, и палка колбасы тоже. Всё сложено в бутерброд, сверху яичница на сале. Полив горчицей, кетчупом и майонезом свой завтрак, я стала активно его поглощать. Запивая чаем.
— А молока у нас нет? — Жевала я, оглядываясь по сторонам.
Ирка имела оторопелое выражение лица, Юрик вообще побледнел. Я на диетах месяцами сидела, а тут поглощаю всё, что есть.
— Ты же не пьёшь молоко, — ошарашенно отозвался он.
— Теперь пью, — я замурлыкала, танцуя. Съедала свой обед. — Слышите? Ира тебе звонят.
Иришка прислушалась, пошла, проверить сумку.
Он смотрел на меня пристально. В его глазах выражалось недовольство, злоба и укор. И тогда я посмотрела в ответ. Недовольно с омерзением. Он не выдержал, и уехал с кухни.