Бежала до лестницы. Из помещения, где был посажен на цепь Максим Белкин, выскочила Юля. Она осталась сиротой и, осознав это, присоеденилась в бойне.
Я её понимала, даже в двадцать шесть не хочется, чтобы родители умирали. Это больно.
Девушка на цепи, волочила раненного серого волка, у которого вся морда была залеплена скотчем. Не обращая на меня внимания, Юля встала между мной и подоспевшей Белкиной, приставив ко лбу большого зверя пистолет. Брат Алёны был ранен и измотан, он почти лишился сил, поднял на сестру печальные глаза, и та замерла.
— Сука, — рыкнула Юля, взводя курок на пистолете. — Вы все должны сдохнуть.
Алёна издала обречённый вопль, когда девушка выстрелила.
Я смотрела на происходящее сквозь замутнённый разум. Казалось, это страшный сон. И эти запахи, эти визги, совсем не связаны с моей реальной жизнью. Но были ещё инстинкты, которые правили мной. Моя крохотная волчица боялась королеву, но готова была драться за члена своей стаи. А я, как человек не могла оставить Юлю наедине с разъярённой оборотницей.
Белкина не оборачивалась полностью. Это невыгодно, когда у тебя нет такой непробиваемой шкуры, как у Гуру и такой скорости, как у Дрёмы. Королева осталась в наиболее выгодном виде, когда и агрессия волчья и лютость звериная, при этом руки есть, которые держат пистолет. Её клыки распирали рот, глаза адски загорелись огнём, когти на руках не мешали выхватить пистолет.
Секунда или две, и Юля умрёт.
Я кинулась вперёд, упав на Белкину, пистолет в её руках выстрелил в темноту под лестницей. Одной левой она уложила меня на пол и воткнула нож в моё тело. Хотела в сердце, но попала в плечо. Если б я выкрикнула, то отвлекла бы Гуру. Сжав зубы, я вырвала острое лезвие из себя. Не чувствуя боли, не помня, что враг сильнее, сосредоточилась на сложившейся ситуации. Внутри тела всё возгоралось. Я горела, словно у меня температура выше сорока градусов, меня так трясло, как будто я в страсти жестокой перед оргазмом. Вернулось чувство собственной неуязвимости, превосходства. А Белкина кинулась на меня, скаля длинные клыки. Я укрылась от неё руками, стараясь защититься. Мелькнуло алое пламя в глазах Алёны. Настоящий огонь вырвался из моих рук и опалил нападавшую оборотницу.
— Прощай, Жар-птица, — рыкнула Белкина, когда её волосы в минуту сгорали на голове, наставила пистолет на меня, но не выстрелила.
Она уронила оружие, и, накинув на свою голову пиджак, потушила пламя.
Я отшатнулась к лестнице, чтобы не упасть, схватилась за перила. Живая и невредимая ко мне, скуля, подползла Юля.