- Ты чего? – не поняла София. – Я что-то не так сделала?
- Ты не причем. Бабы у меня давно не было, а девки так и совсем никогда… отошло отчего-то.
- И не придет? – опавшим голосом спросила София.
- Не знаю, - Кароль чувствовал, как горят щеки и шея.
- Все пропало, все пропало! – девушка уткнулась лицом в подушку и отчаянно зарыдала.
- Софийка, ты чего? Что пропало-то? – Кароль потеребил ее за плечо.
- Все пропало… теперь мне к болотникам идти, а это так… жутко и больно, когда тебя на части рвут… а я не хочу, - и опять рыдания.
- К каким болотникам? Зачем тебе к болотникам? Да прекрати ты убиваться! Объяснить можешь?
- Самоубийство грех, это если с башни спрыгнуть, а если болотники съедят, так может Бог простит, не сама же на себя руки наложила…
- Ты что такое болтаешь?! – Кароль резким движением повернул девчонку к себе. – Говори!
- Я в монастырь хочу, ты моей последней надеждой был. Варварка, подруга моя, хромая от рождения да бесприданница, уже там, в послушницах. Весточку прислала, хорошо там - тихо, сытно, в мире и любви живут. Я туда хочу.
Кароль никак не мог разобраться: при чем здесь он, болотники, монастырь. Все валилось в какую-то жуткую кучу.
- Давай по порядку, - взмолился он.
- Замуж меня хотят отдать, жених нашелся, без приданого готов взять, - отрешенным холодным тоном начала София. – С того берега люди приезжали, как вы на постой попросились, отец не смог отказать, впустил… Он не хотел, правда. Ты уж своему гетману про то не сказывай.
- Ладно не стану, - усмехнулся Кароль, про-то, что хозяин якшается с мятежниками, он и так догадывался.
- Это он сейчас прячет меня, когда уж не надо, а тогда велел выйти, гостям прислужить, мол, очень важная птица к нам залетела. А старый гость давай сына своего за меня сватать.
- Так чего ж плохого?
- Чего плохого?! Да он блажной у него, сильно блажной… Сидел слюнявый такой и в потолок смотрел. Да смириться-то с этим можно, муж в испытание жене дается. Только для греха я им нужна, понимаешь? Старик этот высоко метит, очень высоко, - Софийка быстро зашептала, тревожно оглядываясь, словно кто-то за стеной прислушивался к ее речи, - не могу тебе сказать куда, но ему здоровый наследник нужен, а жена его старая и родить больше не может, и развестись с ней ему нельзя. За женой его сильный род стоит, не даст. Вот он и решил женить на мне сына-дурачка, а на ложе брачное самому лечь, чтобы я ему сына родила. И он, не стесняясь, об том отцу сказал, а я под дверью все слышала. А отец меня продал, согласился, ему на меня наплевать. Стыд какой, ведь все об этом знать будут, это еще хуже, чем с тобой вот здесь миловаться. Там за спиной насмехаться станут, а может и плевать вслед. Не хочу я так!