- Здесь все деревянное, увидит кто - по головке не погладит, - боязливо оглянулся он.
Трут занялся, на конце заплясало пугливое пламя.
- У тебя свеча была, поджигай! – приказал Каменецкий. Он выхватил из рук Яшки пылающую свечу и начал опаливать себе кожу в том месте, где его коснулись губы прокаженной.
- Пан гетман, я чего-то не понял, вы зачем себя палите? Бесов выгоняете? Так то вам лучше к попу, у него уже рука на этом набита.
- Яков, заткнись, - Кароль подул на обожженную кожу, - может пронесет, - прошептал он себе под нос. – Выпить нет?
- Да вам уже не надо, - покачал головой Яшка.
- Я теперь не с Рыгоркой. Сам по себе, - Кароль поднял на Якова серый взгляд, - если вы с ребятами за мной не пойдете, я пойму.
- Конечно не пойдем… на конях поедем, сподручней так, - показал белозубую улыбку Ступица.
- Тогда пошли вещи собирать.
Но дойти до городских ворот Каменецкому не удалось. С высокого теремного крыльца одного из богатых домов его окликнул седовласый старец в дорогих одеждах.
- Эй, пан Каменецкий, зайти в гости не желаешь?
Тонкий не похожий на ладский нос, острый ломанной крышей изгиб бровей, изрезанные морщинами уголки прищуренных глаз – да это же сам Елисей Черный. Был когда-то черным, теперь убеленный сединой старик. Этот горделивый старейшина одного из самых влиятельных в Ладии родов раньше в строну Кароля даже взгляда не бросал, а тут вдруг на двор к себе зазывает.
- С чего это ты меня вдруг привечать решил? – прищурился и Каменецкий.
- Как внука Старого Рыгора не приветить? Заходи, не бойся, - Елисей радушным жестом указал на дверь.
- Я и не боюсь! Яша, предупреди наших на всякий случай – где я, - шепнул Кароль Ступице.
- Пан гетман, может не ходить. Не доверяю я этим.
- Да нет, схожу - полюбопытствую.
Кароль шагнул в резные ворота хоромов Елисея Черного.
[1] Подол (посад) – торгово-ремесленная часть города.
[2] Златарь – ювелир.
Внутри оказался широкий замощенный досками двор. Он был полон воинов: кто-то сидел в теньке, привалившись спиной к забору, кто-то дремал на вынесенных лавках, некоторые с явным нетерпением поглядывали в сторону глинобитных печей, на которых под открытым небом холопки готовили еду. «Зачем ему сейчас столько ратников? К чему готовится?» Кароль, как охотничий пес, осторожно принюхивался к обстановке. «Я ему зачем? Прирезать по-тихому желает? Так можно было и в переулке без свидетелей».
- Заходи, заходи, - Елисей вел его к сеням. – Выпьем, посидим.
Кароль никогда не был в деревянных дворцах. Маленькие клети с узкими переходами, низкие притолоки, заставляющие беспрестанно наклонять голову. «Зимой, наверное, тепло, но тесновато, простора нет». В самой большой комнате, а по меркам Красного замка Каменецкого одной из самых маленьких, стоял накрытый яствами стол: на деревянном блюде дымилось жаркое, рядом примостился золотистый каравай, запаренная репа с медом, только-что выловленные из бочки крутобокие моченые яблочки (и это в июне!). За столом уже сидел незнакомый Каролю мужчина лет сорока с небольшим: худой, сутулый, с впалой грудью и слегка вывернутыми вперед острыми плечами. Мелкие черты лица, реденькая бородка, бегающий взгляд светло-серых глаз - делали его похожим на хорька. При появлении Черного и Каменецкого незнакомец неловко поднялся, кланяясь сначала Елисею, потом Каролю.